Отправлено: 12.12.10 01:15. Заголовок: Образ Рошфора в ролевых играх

Нашла старую забытую игру "Приключения продолжаются.
Ух, какой там Рошфор нарисован! Игроками придумана просто потрясающая история про Рошфора и молодой, неопытной шпионки. Граф изображен очень живым, обаятельным и сволочным.
Надеюсь никто не будет в претензии, если я приведу выдержки. Чесное слово, это не интелектуальная кража, а желание поделится с другими своим восхищением.

...Ах, эти новички! Однако же и от них была польза, иначе они не стояли бы сейчас здесь, глядя на отца Жозефа, который устроился за столом с видом заправского писаря: по левую руку - горка кошельков, по правую - чернильница, перья и увесистый гроссбух. Казначейство любит счёт, в том числе - и личное казначейство Красного Герцога.
Но если мы отвлечёмся от строгой очереди, которая продвигается по мере того, как отец Жозеф делает пометки в бухгалтерии а сухонький, похожий на крысу казначей, отсчитывает из кошельков положенные деньги; так вот, если мы отвлечёмся от них и посмотрим в дальний угол, то увидим особую компанию, пришедшую этим вечером в "Жирный Свин".
Ни один головорез, наёмник, шпион или искатель приключений, будь он хоть немного опытен и трезв, не рискнёт причислить эти фигуры к новичкам. А меж там на них такие же плащи с капюшонами и они так же прячут лица... Прячут хорошо - мало кто из самых опытных слуг Его Преосвященства видел их лично. Это - смертоносные, безжалостные, красивые и преданнейшие слуги кардинала. Немногочисленные, но искуснейшие. Эти пять фигур - единственные пять женщин, состоящие на его службе в качестве шпионок.
Увы, им далеко до Графини Винтер, безвременно почившей от руки неизвестного палача. Неизвестного в этих кругах, иначе палач незамедлительно отправился бы следом... Но эти пять - мастера своего дела.
И среди них мы видим всё ту же хрупкую невысокую фигурку, уже встреченную нами в переулке. Вот только отчего-то её провожатый не среди толпящихся в трактире мужчин...
Тем временем тишину "Жирного Свина" прорезали несколько патетические высказывания отца Жозефа:
- Итак, друзья мои, коллеги, завершился еще один год нашей службы. Война в Ля-Рошели коснулась и нас. Я прошу почтить минутой молчания тех, кто отдал жизнь, исполняя приказ...
Чувствовалась торжественность момента. Все боялись даже вздохнуть.
- Спасибо. Но жизнь продолжается, поэтому я принял решение: суммы премии, причитавшиеся погибшим, будут перераспределены между вами пропорционально вкладу каждого в наше общее дело.
Крики «Ура великому кардиналу!!!», «Мы вместе навсегда!!!», «Даешь коэффициент три с половиной!!!» взорвали тишину. Даже граф Рошфор, напивавшийся в одиночку за излюбленным столиком в дальнем углу трактира, отвлекся от своего привычного занятия. Воспоминания накрывали волнами, с каждым выпитым стаканом образы становились все реальнее. Граф думал о миледи, с которой их связывало некое взаимное доверие, может быть даже дружба, если возможны истинные чувства у тех, кто вынужден вечно притворяться.
После речи отец Жозеф глотнул воды из стоящего на столе графина и продолжил зачитывать фамилии.
-Д”Артенж!
Рослый мужчина лет тридцати пяти с настороженным выражением лица подошел к столу.
- Распишитесь здесь. Вы получаете 500 ливров.
Счастливая улыбка осветила его лицо, сразу омолодив лет на десять. Пробормотав слова благодарности, он крепко зажал в руке кошелек и вернулся на место.
- Баркасьер!
Похожий на лиса человечек с хитро прищуренными глазками бочком протиснулся к столу и заискивающе посмотрел на отца Жозефа.
- С вас 200 ливров, - твердо произнес серый кардинал.
- То есть как? – возмущенно выкрикнул разобиженный шпион.
- По справедливости. Вы даже не удосужились появиться в лагере под Ля-Рошелью.
- Мне помешало…
- Не трудитесь, я в курсе. В трехдневный срок возвратите деньги в казну. Вопрос больше не обсуждается. Следующий… Буриме!
К столу никто не вышел. Отец Жозеф выждал минуту и продолжил:
- 800 ливров присоединяются к общему премиальному фонду. Вечная память погибшим, громкая слава живым.
Награждение шло своим чередом, но тут прозвучало имя миледи, разбудившее Рошфора от воспоминаний.
- Протестую!
Неожиданно громко и резко прозвучали слова графа, и многие оглянулись в поисках того, кто посмел дерзким возгласом нарушить священнодейство момента.
Обернулась и девушка, чуть-чуть приоткрыв лицо, почти скрытое капюшоном. Зеленые молнии ее глаз с интересом изучали нарушителя спокойствия, для которого леди Винтер тоже была человеком, а не фамилией в ведомости.
Отец Жозеф после небольшой паузы произнес:
- Я бы попросил вас высказаться несколько яснее.
Эти деньги не пойдут в общий наградной фонд.
Отец Жозеф вопросительно изогнул бровь. Кое-кто из молодых заворчал. Старики - те, кто уже достаточно давно знал графа Рошфора, конюшего Его Преосвященства - лишь заинтересованно подались вперёд. Они-то знали, что граф никогда и ничего не делает и не говорит без причины.
- Эти деньги, - возвысил голос Рошфор, - пойдут на мессы за упокой душ наших товарищей!
Он обвёл зал взглядом из своего угла, и если у кого-то и были возражения - их почли за лучшее оставить при себе. Граф был уже изрядно загружен бургундским, но даже в таком состоянии он был способен любого из присутствующих преспокойно превратить в цыплёнка на вертеле - то бишь на шпаге.
"И за Её душу", - подумал про себя граф, вновь откидываясь в тень и наливая новую кружку вина: "Хотя, видит Бог, вряд ли мессы помогут вам, леди Винтер..."
Зеленоглазая девушка продолжила заинтересованно следить за графом, даже когда его лицо скрылось в тени. Награждение шпионок Красного Герцога должно было пройти позже, без имён и фамилий, в задней комнате кабачка. И, пожалуй, у девушки был некоторый повод после награждения побеседовать с графом Рошфором...
Волнение, вызванное репликой графа, постепенно улеглось.
Награждение продолжалось, каждый получал в меру своих способностей, а самые удачливые еще и немного сверх того. Кошельки на столе отца Жозефа убывали, а их новые обладатели не спешили покидать помещение трактира. Призывы отметить щедрость Его Высокопреосвященства ударной дозой выпивки доносились с разных концов трактира, радостные крики смешивались с проклятьями и богохульствами недовольных, словом, все было как всегда. Под шум начинаюшейся повальной пьянки отец Жозеф серой тенью проскользул в заднюю комнату кабачка. И, повинуясь его чуть заметному знаку, шпионки направились следом.
Отсутствие роскоши, которой славился "Жирный Свин" в кругах, близких к посвященным, сразу же бросалось в глаза: в комнате кроме грубо сколоченного из неструганых досок стола и пары лавок ничего не было. Зато имелись в наличии запасной выход, сложная система подслушивания разговоров и потайной глазок, умело скрытый в обшивке стены. В честь праздника стол был сервирован на семь персон, и отец Жозеф уже занял свое место во главе. Остальные предназначались для гостей, потому как только раз в году собирались вместе секретные, но от того не менее очаровательные агенты кардинала.
Пять девушек расположились за столом, недоуменно посматривая на оставшийся пустым стул. Теперь, без капюшонов, в которых исчезали их лица, было видно, что все они молоды и хороши собой. Уже знакомая нам зеленоглазая шпионка первой нарушила повисшее тяжелое молчание:
- Мы ждем еще кого-то?
Отец Жозеф приготовился ответить, но не успел.
- Та, кого мы могли бы ждать, уже не придет, - негромко сказал Рошфор, входя в комнату, - поэтому ее место за этим столом займу я.
Зеленоглазая внимательно посмотрела на графа. Рошфор никогда не имел славы беспокойного наглеца - напротив, замкнутость и немногословность этого человека словно создавали вокруг него атмосферу серьёзности и некоторой напряжённости. И если он теперь вёл себя несколько вызывающее к тому, бесспорно, должна была иметься причина.
Девушку интересовало, какая именно.
Насколько она знала - а знала она достаточно, иначе не состояла бы на службе у кардинала - миледи Винтер отличалась исключительной изысканностью в отборе мужчин, получавших доступ в святая святых = её спальню. И если покойная графиня могла пойти на многое, преследуя свою цель - как было в уже известном нам случае с д'Артаньяном - то её личная жизнь оставалась тайной за семью замками для немногих посвящённых.
По последним сведениям граф де Рошфор в рядах посвящённых не числился. Неужели под Ля Рошелью что-то успело измениться?
Зеленоглазую шпионку снедало любопытство. Чёрт побери, граф был хорош собой, знатен, богат и главное - очень высоко ценился Его Преосвященством. А дела амурные остаются делами амурными хоть в альковах королевского двора, хоть на театре военных действий - а хотя бы и в обществе шпионов Красного Герцога. Граф понравился девушке - понравился с первого взгляда, с первого его слова - которое было не ахти каким. Точнее - сам Рошфор этого уже не помнил - три года тому назад эту новенькую конюший кардинала Ришелье встретил в трактире "Жирный свин" такими словами: "Господи милосердный, вы сошли с ума, доверить такое дело ребёнку?!"
Она не была ребёнком. Тогда ей было семнадцать, а теперь она числилась одной из лучших шпионок кардинала. Но граф по-прежнему был равнодушен к ней - скорее он даже попросту не замечал её существования, видя перед собой миледи Винтер. И что греха таить - девушка втайне поблагодарила того, кто избавил её от соперницы. Дорога была открыта, но вот насколько она могла оказаться длинной...

 Отправлено: 12.12.10 01:26. Заголовок: Выдержав драматическ..

Выдержав драматическую паузу, граф продолжил:
- Жизнь слишком коротка, чтобы о ней жалеть, все мы смертны. В конце концов, быть может где-то там ничуть не хуже, чем в этом скучнейшем мире. Единственное, что остается незыблемым - хорошее вино и очаровательные женщины. И давайте же выпьем за тех, чья красота примиряет нас с суетой и бренностью бытия...
Рошфор немедленно подкрепил свои слова действием, недостатка в вине не было.
Девушка слегка покачала головой: на ее взгляд, графу больше пить не стоило. Иначе наутро придется долго и мучительно вспоминать свои подвиги и приключения, держа на плечах всю мировую скорбь.
Отец Жозеф пристально посмотрел на графа, но тот не обращал никакого внимания на немые призывы серого кардинала и продолжал свою с легким налетом идиотизма речь... Наконец, монах не выдержал и строго сказал:
- Граф, мне кажется, Вы выбрали не лучшее место и время для философских диспутов.
- Нет, дайте мне договорить! Я говорю со всеми вами от имени Его Высокопреосвященства, который поручил мне ... - Рошфор беспомощно оглянулся по сторонам, словно пытаясь спросить у тени Ришелье, что именно тот хотел донести до сведения своих агентов, но в комнате больше никого не было.
- И что же поручил нам кардинал? - спросила зеленоглазая шпионка, в тайне надеясь, что будет участвовать в общем задании с Рошфором.
Вместо ответа граф обреченно махнул рукой. Какая-то мысль крутилась в голове, но он никак не мог ее сформулировать. И после следующего стакана Рошфор медленно и на редкость аккуратно опустил голову на стол. Через минуту до окружающих донесся мерный храп графа.
- Думаю, надо дать ему отдохнуть. Всем приготовлены комнаты в тактире, а завтра утром, надеюсь, граф будет в более вменяемом состоянии и сможет вам все рассказать.
Отец Жозеф вызвал трактирщика и потребовал приготовить комнату для графа.
- Простите, отец мой, но все комнаты заняты. Сегодня небывалый наплыв посетителей.
- А на верхнем этаже?
- Остался только номер для новобрачных. Но господин де Рошфор убьет меня, если я поселю его в эту комнату.
- Почему же?
- Видите ли... Он уверен, что там живет привидение. Прекрасная белокурая женщина.
- Он сейчас не в том состоянии, чтобы бояться призраков. Прикажите своим людям перенести графа в свободное помещение.
Трактирщик с помощником взяли графа с двух сторон под руки и осторожно поволокли наверх. Рошфор безропотно покорился ведомой его силе и помимо своей воли оказался в лучшей комнате "Жирного Свина".
Из мебели в ней бросалась в глаза огромная кровать под балдахином с вышитыми ангелочками, стол, камин и пара уютных кресел со слегка обшарпанной обивкой. Граф что-то невнятно пробормотал и немедленно улегся в постель. Отец Жозеф вздохнул и вышел из комнаты. За ним направились к выходу остальные.
В дверях он столкнулся с входившей в комнату девушкой.
- Я побуду с ним. Вдруг ему что-нибудь понадобится?
- А Вы не боитесь привидений? - задал лукавый вопрос серый кардинал.
- Что Вы! Их ведь не существует! - ответила девушка и скрылась в комнате. Отце Жозеф услышал звук задвигаемого изнутри засова.
Она была итальянкой. И потому даже сама мысль о привидениях вызывала в ней усмешку. В духов могут верить только сыны Туманного Альбиона - мало ли что пригрезится там среди туманов? Ну и конечно французы, которые не слишком далеко ушли от своих соседей. Но вот на склонах гор солнечной Италии фантомы и призраки были всего лишь сказкой, которую с большим или меньшим вниманием можно слушать зимним вечером - потому что зимний вечер долог и располагает к подобного рода беседам.
Кроме того - и пожалуй, это было самым главным - зеленоглазая бестия была куда опаснее любого привидения. Ибо нет никого опаснее женщины, в душе которой уживаются одновременно страсть, воля, смелость и любопытство.
В данный момент страсть затмила все остальные руководящие качества, и потому девушка на несколько минут остановилась у кровати, глядя на объект своего обожания. Даже мертвецки пьяный граф был хорошо собой. Обычно пьяный человек вызывает чувство либо жалости, либо омерзения. Рошфор же вызывал чувство некоего смутного страха. Бледное лицо, словно вырванное из темноты узким кругом света от свечки, резко очерченный шрам над бровью. Девушка вздохнула. В этом вздохе любовь смешалась с сожалением. Граф был пьян, и, увы, ему было суждено проспать до утра - хотя прекрасная итальянка могла назвать куда более интересные способы провести эту ночь. Что ж, возможно, чуть позже... Впереди много времени. Ведь если их отправят на одно задание, в Италию...
Внезапно любопытство, более не закрываемое страстью, прорвалось наружу, и девушка, склонившись над спящим, принялась шарить по полам его камзола - ведь именно в подкладке имели привычку прятать документы и письма все курьеры того времени. Вскоре поиски увенчались успехом. Миг - тонкий стилет, вынырнувший словно из ниоткуда и тут же исчезнувший, аккуратно надрезал ткань и рука извлекла пакет с кардинальской печатью.
Девица вскрыла пакет и вытащила лист бумаги, исписанный аккуратным почерком Его Преосвященства. Это были подробные инструкции для графа Рошфора касательно немедленного отъезда последнего в Италию. В конце письма стояли следующие строки:
"Лучше вас, граф, с этой задачей не справится никто. Однако памятуя превратности пути и опасности военного времени я всё же настоятельно рекомендую вам взять с собой попутчика. Вечером в трактире у вас будет прекрасный выбор."
Девушка прикусила нижнюю губку и ещё раз перечла письмо. "Вечером в трактире..." Вечер конюший кардинала уже потерял. Так не будет ли лучше избавить его от выбора сейчас же?
Присев к столу, она достала из шкафчика чернила и перо, и вскоре письмо дополнилось ещё парой строк, начертанных, несомненно, рукой Ришелье. Они гласили:
"Рекомендую вам взять с собой уроженку Мантуанского герцогства, графиню Амалию ди Амеро".
Слегка нагретая на свече печать вновь стала целой, словно и не вскрывали её, а вскоре умелые ручки молодой и красивой шпионки зашили конверт с распоряжениями кардинала обратно в подкладку камзола графа де Рошфор. Граф пробормотал что-то во сне и перевернулся на другой бок.
Губы девушки тронула лёгкая улыбка. Завтра они уедут отсюда уже вместе...
Рошфор осторожно приоткрыл один глаз: сейчас девушка не смотрела на него, а сосредоточенно собирала в потайной мешочек швейные принадлежности. Конечно, граф был пьян, но не настолько, чтобы не проснуться от прикосновения женских рук, какими бы легкими они не были.
В голове слегка мутнело, ангелочки на балдахине кровати танцевали медленную сарабанду, потолок комнаты то приближался, то, наоборот, уносился ввысь. Граф попыталса собрать воедино разрозненные мысли и с понял, что находится в самой страшной комнате "Жирного Свина" - с привидением. История с привидениями как-то сама собой родилась однажды в мозгах Рошфора после огромной дозы анжуйского, принятого им на пару с верным собутыльником Жюссаком. Все поверили - и прекрасно. Зато никто чужой не совался в эту комнату кабачка, где граф назначал встречи с агентами.
Он точно помнил, что на сегодня никаких встреч в секретной комнате не планировалось, но он никогда не слышал, что призраки умеют шить и обыскивать карманы, как заправские ищейки, поэтому приходилось верить, что девушка все-таки настоящая. Из плоти и крови, или из чего там обычно состоят женщины...
Больше всего на свете графу хотелось узнать, для чего именно ей понадобилось письмо кардинала - ото сна Рошфор пробудился несколько поздновато, и видел только, как письмо было запечатано, а потом снова зашито в подкладку камзола. И какой-то странный сон - неужели он продолжается наяву?
Леди Винтер, вечно юная и смеющаяся в его памяти, слова, произнесенные когда-то в позапрошлой жизни "...-вы поступили несколько жестоко...-да?...". Потом картинка смазалась и был дождь, который смыл ее с лица земли в местечке под названием Армантьер, и был ветер, и было забвение. А теперь наяву эта девушка. Где-то он ее видел, но где? Память, одурманенная вином и приключениями, не давала однозначного ответа. Впрочем, ситуация пока что развивалась в весьма забавном направлении.
Со стороны кровати донесся странный шум, и девушка испуганно обернулась. Ее подопечный с открытыми остекленевшими глазами сел в кровати и произнес замогильным голосом:
- Изыди, нечистая сила!, - после чего запустил в стену подсвечником со столика возле кровати.
В комнате стало в два раза темнее, а граф, успокоившись, со стоном опустился на постель. Девушка подошла ближе и осторожно протянула руку, чтобы убрать со лба графа прядь, закрывающую лицо.
И тихо вскрикнула от неожиданности, когда мгновенно оказалась в его объятиях...
Ага! Вот я и поймал тебя, нечистый дух!!! - завопил Рошфор, продолжая свой спектакль - кстати, нужно сказать, что спектакль лишь отчасти. В пропитанном винными парами мозгу графа образ покойной миледи, осознание, что её казнили, и легенда о комнате сплелись в некий мистический коктейль, так что Рошфор действительно отчасти ловил привидение.
Девушка попыталась высвободиться из кольца рук - тщетно. Тогда она принялась отбиваться - сначала скорее для виду, затем уже в полную силу. Графиня ди Амеро совсем не так представляла себе ситуацию, когда они с графом оказываются вместе в постели...
- La Dame Du Ende! - продолжал конюший Его Преосвященства, переходя отчего-то на испанский - наверное, сказались интриги последних месяцев с Мадридским двором. - Дама-невидимка! Беспокойный дух!
Внезапно мужчина притянул девушку к себе и поцеловал в губы - долгим, вполне осознанным и очень страстным поцелуем. Попытки графини вырваться сначала стали слабее, затем вовсе сошли на нет, а затем рука девушки обвила шею графа. Казалось, прошла вечность, прежде чем Рошфор со вздохом выпустил из плена своих рук молодое гибкое тело, глубоко вздохнул - и повалился на подушку, теперь уже и вправду спящий.
- Чёрт бы побрал этих мужчин, - раздосадованно произнесла прекрасная итальянка, убирая со лба мужчины растрепавшиеся пряди волос. Затем она встала, подняла подсвечник, перенесла его на небольшой столик и вновь зажгла свечи. Присев у стола она некоторое время смотрела на спящего графа, но затем усталость дала о себе знать и Амалия задремала прямо в кресле
Любая ночь рано или поздно кончается утром, и пробуждение после наполненного алкоголем "вчера" иногда окзывается весьма тяжелым. Итак, лучи солнца робко просочились сквозь пыльные шторы комнаты в "Жирном Свине" и коснулись щеки графа. Он окончательно проснулся и удивленно обвел комнату медленным взглядом, не пропуская ни одной детали.
Как он здесь оказался? Какое сегодня число? И что за девица спит в кресле возле кровати? - мысли одна за другой проносились в мозгу графа, сталкиваясь и снова разбегаясь в стороны, но порядка в них все равно не было. Рошфор тяжело вздохнул и вытер пот со лба,думать было настолько трудно, что не стоило и пытаться.
Девушка тут же проснулась - душераздирающий вздох поднял бы и мертвого - и машинально пригладила растрепавшиеся волосы.
- Мы знакомы? Мне кажется, я Вас где-то видел? - в мучительной попытке вспомнить все начал разговор граф.
Амалия испытала настолько горячее желание убить его заэто, что тонкий стилет уже почти скользнул в ее руку. Спокойствие, только спокойствие. Похмельный синдром - страшная вещь, но не смертельная. Немного терпения. Чуть-чуть выдержки.
- Знакомы. Со вчерашнего дня.
- Очень приятно. Я только не совсем помню Ваше имя...
- Ну как же так! Вы ведь сами сказали мне, что мы вместе едем в Мантую.
Вот этого Рошфор точно не помнил. Вопоминания графа заканчивались на длинной речи, которую он говорил перед отцом Жозефом, и там еще были... Ах, ну да, кажется, она тоже сидела в той комнате. Стоп. Письмо кардинала! Граф вытащил из-поз подкладки письмо в спешке разорвав ткань. Печать оказалась ненарушенной, граф недоверчиво посмотрел сначала на письмо, потом на девушку, снова вздохнул и с какой-то обреченной решимостью начал читать.
- О, так Амалия ди Амеро - это Вы? Очень приятно познакомиться или что-то в этом роде. А что Вы здесь делаете?
Дожидаюсь вашего пробуждения, - в голосе девушки сквозила непрекрытая ирония.
- Я так и подумал, - усмехнулся граф, сворачивая письмо и внимательно оглядывая Амалию. - Так значит, в Италию... - он ещё раз бегло пробежал глазами письмо, на приписке брови его удивлённо приподнялись. - Вы уроженка Мантуи?
- Почти. У моих родителей было поместье, лье в двадцати к западу от города.
- Да-да... - граф снова погрузился в чтение письма. Амалия встала и дважды резко дёрнула за шнурок колокольчика над камином. Спустя несколько секунд в дверях стоял один из лакеев трактира.
- Завтрак, и побыстрее, - распорядилась девушка.
Слуга молча поклонился и исчез. Рошфор тем временем нашёл в себе силы встать с кровати и даже более менее привести себя в порядок.
- Вы готовы ехать со мной?
- Готова.
- Отлично. Тогда выезжаем сегодня же вечером.
Граф стоя к ней спиной надевал перевязь со шпагой. У Амалии после последних его слов появилось сильное желание удавить его этой перевязью. "Едва проснулся с похмелья и уже пытается распоряжаться! Мужчины..." - графиня ди Амеро презрительно передёрнула плечами. Манера сильного пола командовать и брать на себя роль Вседержителя всегда выводила её из себя. Но тут граф подошёл к окну, отдёрнул шторы, повернулся... Лучи восходящего солнца резко очертили его силуэт на фоне окна - высокий, с горделивой осанкой. Прямо на девушку смотрели внимательные тёмные глаза, губы чуть кривила лёгкая усмешка. Амалия вдруг осознала, что готова простить графу даже его высокомерия и насмешливость - в конце концов, чёрт побери, ей не нужен был идеал! Ей нужен Рошфор.
Интересно, по чьей милости я оказался вместе с Вами в номере для новобрачных? - с непередаваемой легкой усмешкой произнес граф, оценивающим взглядом скользя по фигуре девушки. Хороша, черт побери, жаль, правда, что не блондинка, но очень даже ничего.
- Другой комнаты не было, отец Жозеф распорядился перенести Вас сюда, - невозмутимо ответила Амалия.
- Это после того, как я прилег отдохнуть на стол...? - продолжал расспрашивать граф, и девушка поняла, что он ничего не помнит из событий вечера и ночи.
- Ну да! Правда, Вы всем говорили, что не будете спать в комнате в привидением и убьете всякого, кто к Вам приблизится.
- Надо же... - таких эпизодов Рошфор не припоминал, но поклясться, что это ложь, он бы не смог, - и все..?
- Потом Вы сказали, что к Вам явился ангел, который спасет Вас от злого духа, и запустили в стену подсвечником.
Рошфор отковырнул пальцем застывшую капельку воска на стене - действительно, кто-то попал в нее подсвечником - но картинка ночи из кусочков не складывалась. В памяти зиял ослепительный провал в несколько часов, который ничем не заполнялся. И графа это сильно нервировало.
Лакей принес завтрак, за едой можно было отвлечься от безнадежных поисков вчерашнего дня. Девушка быстро осознала, какие перспективы открываются перед ней, если граф ничего так и не вспомнит. Пусть потом попробует доказать, что ничего не было!
- Так вот. Вы посчитали, что этот ангел - я, - с поистине инквизиторской паузой протянула девушка.
- И что? - мучительный вопрос отчетливо звучал в голосе графа.
- Как честный человек, теперь Вы должны на мне жениться!
Граф тут же поперхнулся вином, и если бы не энергичное постукивание по спине, поездка в Италию могла бы не состояться. Девушка хохотала до слез, и это было так заразительно, что Рошфор тоже не смог удержаться.
- Ну и шуточки же у Вас, - отдышавшись, проговорил граф. Зато головная боль куда-то исчезла вместе с похмельным синдромом. И можно было относительно спокойно позавтракать.
Завтрак, однако, был прерван где-то на середине появлением отца Жозефа. Вот уж кто с поистине инквизиторской невозмутимостью окинул взглядом сначала комнату, затем постель, а затем графа и графиню, сидящих в креслах возле небольшого столика. Понять, что думает Серый Кардинал, было невозможно. Отец Жозеф ограничился коротким "хм" и без лишних церемоний занял третье кресло.
- Итак, граф. Как вы себя чувствуете?
- Благодарю, неплохо, - Рошфор вдруг ощутил себя школьником, оказавшимся перед строгим учителем. Конюшему Его Преосвященства очень не хотелось получить выговор, тем более в присутствии молодой и симпатичной особы. Впрочем, отец Жозеф не собирался делать нотаций - он сарзу перешёл к делу.
- Ввиду того, что вчера вы были не в состоянии отчётливо объяснить, что же за поручение дал вам Его Преосвященство, я приехал сегодня, чтобы мы могли разъяснить этот вопрос.
- Я уезжаю в Италию.
- Когда?
- Немедленно, как только соберусь.
- Что вам понадобится?
- Деньги. Хорошая лошадь и смена верховых вплоть до Мантуи. Мой лакей привезёт мне вещи.
- Деньги будут. Сумма указана точно?
Рошфор подал вложенную в письмо записку: "Две тысячи ливров, отпустить по моему приказу графе де Рошфор". Далее шли число и подпись Ришелье.
- Прекрасно. Деньги будут присланы сюда. Вы едете один?
- Нет, с графиней ди Амеро, - граф учтиво поклонился девушке. Серый Кардинал перевёл свой холодный взгляд на Амалию. Шпионке стало немного не по себе - словно он читал её мысли и прекрасно знал, каким образом она оказалась причастна к этой поездке.
- Прекрасно, = только и повторил отец Жозеф. - Что понадобится вам, сударыня?
- Мне нужен час, чтобы попасть домой и приготовиться к поездке.
- Экипаж?
- Я поеду верхом.
Рошфор на эти слова удивлённо вскинул брови и тут же отвернулся, заинтересовавшись пейзажем за окном.
- Оружие?
- У меня есть оружие.
Отец Жозеф удовлетворённо кивнул и встал.
- Что ж, не буду вам мешать. Деньги будут доставлены. Граф, графиня... - он чуть поклонился и направился к выходу, но на пороге остановился. - Кстати, мне доложили, что за гостиницей вчера вечером следили.
- Кто?
- Этого я не знаю. Будьте на всякий случай осторожнее. Да хранит вас Бог! - и отец Жозеф вышел.

 Отправлено: 12.12.10 23:22. Заголовок: Бретонка Ивон А ссыл..

Бретонка Ивон А ссылку на игру дадите?
И для копирайта, и вообще почитать?

Вот это посты! У нас такие опусы очень редко встретишь, хорошо если 5 строк заставишь написать. А там сильные игроки.

Кстати, благодаря усилиям Арамисоманки стало больше появляться правильных анкет Рошфора.

Вот, например:

http://4musketeers.mybb.ru/viewtopic.php?id=146#p3523<\/u><\/a>

цитата:

● Имя персонажа - Шарль де Рошфор. ●Приблизительный возраст Около 40. ● Внешность (не менее 4 полных строк) Человек лет сорока, с черными проницательными глазами, с бледным лицом, с крупным носом и черными, весьма тщательно подстриженными усами. Обычно носил фиолетовый камзол и штаны со шнурами того же цвета, без всякой отделки. Осанка -гордая . Щаг - уверенный ● Характер (не менее 4 полных строк) Человек, полностью преданный кардиналу и разделяющий его идейные взгляды. Хладнокровный. Рошфор почти никогда не смеется , очент тяжело его заставить это делать . Он умный , хитрый . Рошфор говорит мало , он знает много тайн , но никогда не расскажет их . Так же он предан друзьям , хотя их у него мало ● Биография (не менее 8 полных строк) Граф де Рошфор - родственник Марильяков. При крещении получил имя Шарль-Сезар, в честь отца. Его мать умерла при родах, и когда его отец женился снова(история второго брака сама по себе напоминает роман, и содержит, среди прочего, пресловутую историю с лилией, отличающуюся от Дюма кое-какими деталями, например, тем, что дама была не из дворян), он был практически заброшен. Ему еще не исполнилось восьми лет, когда он сбежал из дома. Он вступает в цыганский табор, но в конце концов решает, что такая жизнь недостойна дворянина. В 16 лет он поступает в армию простым солдатом. Отличился, поймав важного испанского пленника, за что его начальник, г-н де Аннэ, рекомендует его Ришелье. И Шарль едет в Париж. ●Родственные/дружеские отношения и связи Миледи , Ришелье , де Жюссак

или
http://mushketerslife.forum24.ru/?1-2-0-00000014-000-0-0-1270847663<\/u><\/a>

цитата:

1.Имя: Шарль-Сезар де Рошфор. 2.Возраст на момент начала игры(или вступления в игру): 25 лет. 3.Общественный статус, должность: дворянин, граф, конюший и доверенное лицо первого главного министра французского короля Его Высокопреосвященства кардинала Ришелье. 4. Внешность: высокий, стройный видный мужчина. Черноволосый, смуглый, с белыми зубами и пронзительным взглядом. Правильные черты лица немного портит вытянутый подбородок. На виске шрам – легкий рубец, как бы ссадина от пули. 5.Характер: сей господин обладает всеми качествами, необходимыми для выполнения самых важных поручений. Он хитер и ловок, дерзкий, но способный сохранять холоднокровие в самых напряженных ситуациях авантюрист. Умен, проницателен и инициативен, с детства развивал в себе актерские способности, благодарю чему способен сыграть любую роль – от настоятеля монастыря до уличного попрошайки, чему немало способствует его умение изменять свою внешность. Прекрасно осведомлен, на чьей стороне лучше сыграть на благо Франции и себе лично, беззаветно предан Его Высокопреосвященству. Обладает острым языком, циничен в суждениях и высказываниях, но в то же время галантен с дамами и способен очаровать самых высокопоставленных особ своим умом, манерами и умением держаться в обществе. 6.Краткая(относительно) биография: мальчик, которому в будущем суждено было стать доверенным лицом всесильного кардинала Ришелье, родился в марте 1600 года в семье одного из мелкопоместных дворянчиков юга Франции графа Сезара де Рошфора. Увы, рождение первенца не принесло радости в дом молодого графа – его любимая супруга не вынесла мучений и скончалась при родах, что и предопределило дальнейшее развитие отношений между отцом и сыном. Право на графский титул – вот и все, что получил малыш Шарль от своего отца. Ни отцовской любви, ни ласки тот, кого безутешный вдовец считал главной причиной своего несчастья так и не увидел. Мальчик рос сиротой при живом отце, и забота о нем была полностью поручена прислуге. Поначалу Шарль был слишком мал, чтобы понимать причину холодного отношения отца, ну а когда ему исполнилось семь лет, в их доме появилась женщина, которой вскоре было суждено стать второй супругой Сезара де Рошфора. И именно молодой прелестнице достались та любовь и обожание, которой не хватало родному сыну стареющего дворянина. Будучи совсем заброшенным, находясь в атмосфере постоянного отчуждения, мальчик тем не менее вырос живым и подвижным, не по-детски проницательным и сообразительным. Возможно именно то, что он рано понял, что в отцовском доме ему никогда не будут рады, и сподвигло его на необычный и отчаянный шаг – в возрасте восьми лет Шарль де Рошфор бежал из дома вместе с цыганским табором, сделавшим короткую остановку на землях его отца. Цыгане… свободолюбивые мужчины и знойные красавицы, непревзойденные воры и конокрады, хладнокровные убийцы, гадалки и профессиональные нищие. Таков был круг людей, в котором оказался молодой дворянин. Впрочем, его дворянский титул не имел среди окружавших его людей ровным счетом никакого значения. Здесь ценились ум, ловкость, изворотливость, умение быстро обчистить карманы зазевавшегося прохожего или скрытно срезать кошелек, набитый золотыми. Нужно родиться цыганом, чтобы в совершенстве освоить все то, что передавалось у этого народа из поколения в поколение, но Шарль старался и слыл способным учеником. Он воровал, попрошайничал, его обучили считать, читать и менять свою внешность до неузнаваемости, и здесь очень кстати пришлись актерские способности, коими не был обделен мальчик. Он виртуозно лгал, представлял из себя слепого, ну а при необходимости пускал в ход кулаки. И спустя несколько лет ни один человек при взгляде на него не подумал бы, что обычный уличный сорванец – дворянин. Но Шарль всегда помнил о своем происхождении и не собирался связывать свою жизнь с жизнью парижского дна. Жизнью, которая неминуемо привела бы его рано или поздно на эшафот. В 16 лет он поступает в армию простым солдатом. Идет война с Испанией, а война – это прекрасная возможность для любого молодого человека, не обделенного талантом и удачей, подняться наверх. Так случилось и с Шарлем. Отличившись поимкой важного испанского пленника, он при содействии и протекции своего командира господина де Аннэ был отправлен в Париж и представлен Ришелье. Фигура кардинала, зловещая для его врагов и врагов Франции, личность этого необычайно умного и талантливого министра очаровала Шарля. Но для того, чтобы заслужить доверие такого человека, Рошфору пришлось выдержать немало экзаменов и проверок на верность. Его соблазняли женщинами и золотом, он не раз оказывался в тюрьмах, шпионил, участвовал в интригах, выполнял более мелкие поручения кардинала, и ему неизменно сопутствовала удача. И наконец пришел тот день, когда Рошфор стал одним из тех немногих, кому Ришелье мог доверять если не все свои помыслы, то хотя бы большую его часть. 7.Родственные и другие связи: Шарль де Рошфор знает, что у него есть отец и мачеха, а так же два брата, но связь с ними почти не поддерживает – уж слишком многое их разделяет, да и забыть обиды детства непросто. По мнению самого Рошфора, если кто-то и имеет право называть себя его отцом, то это, несомненно, кардинал Ришелье. Этому великому человеку Шарль обязан очень многим.

 Отправлено: 13.12.10 00:04. Заголовок: Вот мое художество: ..

Вот мое художество:

цитата:

1.Имя: Шарль-Сезар де Рошфор 2.Возраст на момент начала игры(или вступления в игру): 30 лет 3.Общественный статус, должность: Доверенное лицо Его Преосвященства, дворянин, граф(сейчас виконт, часто называют "шевалье"). 4. Внешность: Черноволосый, смуглый, невысокий, хотя у Дюма почему-то высокий, легко спутать с испанцем. Крупный нос, черные глаза южанина, усталый взгляд, улыбается мало. 5.Характер: Умный, хитрый и мудрый, характер человека, рано познавшего жизнь. Великодушный, не ханжа. Человек, который выше предрассудков, никогда не мстит, не подличает. Мог бы жестоко отомстить отцу и мачехе, но никогда специально не отвечает злом на зло, хотя у него есть чувство благодарности и справедливости. Иногда у него может возникнуть желание проучить врага, но позже он в этом раскается. Чаще всего подставляют его, чем он кого-либо. Зло, причиненное им, скажем, Шале, сделано по приказу, и те, кого он выслеживал, несли огромный вред Франции. Имеет таланты Шерлока Холмса, умеет перевоплощаться, актерские способности, очень наблюдателен. Лишних знаний для него не бывает. На характер сильно повлияли семейные дела и непредсказуемая бродячая жизнь с цыганами с восьми лет. 6.Краткая(относительно) биография: Родился в 1595 (в жизни или 1605 или 1615) году. Мать умерла родами, а отец стал искать себе жену. Одна из кандидаток была прототипом миледи: граф-отец обнаружил на плече потенциальной мачехи клеймо, выгнал ее и расторгнул брак. Последняя стала мачехой Рошфора, и довела мальчишку до того, что он в 8 лет сбежал из дома и прибился к цыганам. В 16 лет ему это надоело, и Шарль поступил в армию г-на де Аннэ. В битве при Локатэ отличился, взяв в плен губернатора испанской крепости. За это был рекомендован Ришелье и стал его пажом. Его несколько раз испытывали, и ему стали давать разные поручения. От курьерской доставки депеш в Англию до перехватывания писем заговорщиков. Также ему было позволено сменить ливрею пажа на должность конюшего его высокопреосвященства. У него талант переодевания как у Шерлока Холмса. Полноценного образования не получил. Местный кюре выучил его читать и писать, потом многому научился сам благодаря наблюдательности. 7.Родственные и другие связи(если такие есть в игре, должны быть согласованы: отец, мачеха, сводные братья, друг Ришелье(тот нередко называет его на "ты", служба у Ришелье - лучшие дни жизни). Родственник Марильяков.

 Отправлено: 13.12.10 00:09. Заголовок: http://mushketery.fo..

 Отправлено: 13.12.10 08:05. Заголовок: Бретонка Ивон Рошфор..

Бретонка Ивон Рошфор пишет:

цитата:

А ссылку на игру дадите? И для копирайта, и вообще почитать?

Поддерживаю. По тем ссылкам, которые я знаю, ее просто нет:

http://mushketeers.mybb.ru/<\/u><\/a>
http://mushketeers.forum24.ru/<\/u><\/a>

 Отправлено: 13.12.10 08:31. Заголовок: Рошфор пишет: Вот э..

Рошфор пишет:

цитата:

Вот это посты! У нас такие опусы очень редко встретишь, хорошо если 5 строк заставишь написать. А там сильные игроки.

Граф, не пугайтесь)) Я так понимаю, это компиляция из нескольких постов(отец Жозеф, Рошфор, девушка и другие).

А вообще меня всегда пугали игры с постами в вордлист...

Но Рошфор замечательный, хоть и не такой, как мы узнали из "Мемуаров"

Сыграно очень эмоционально, видно, что граф очень любил миледи... Аж напился... На что рассчитывает Амалия? Пьяный Рошфор же думал, что это призрак миледи...

 Отправлено: 13.12.10 08:58. Заголовок: Арамисоманка пишет: ..

Арамисоманка пишет:

цитата:

Рошфор замечательный, хоть и не такой, как мы узнали из "Мемуаров" Сыграно очень эмоционально, видно, что граф очень любил миледи...

Действительно, берет за душу. Написано очень живо.

Арамисоманка пишет:

цитата:

Граф, не пугайтесь)) Я так понимаю, это компиляция из нескольких постов(отец Жозеф, Рошфор, девушка и другие).

Я понял, перечитав внимательно. Не могут же они все быть неписями Рошфора.

Анкету бы его почитать, как игрок его видит, трактует...

Кстати, не уверен, что отец Жозеф мог так строить свою агентуру, да еще брать на службу женщин. Очень современно выглядит, как оперативка в КГБ.

 Отправлено: 13.12.10 10:33. Заголовок: Интересно, а что буд..

Интересно, а что будет, если мы наши посты скомпилируем? Скажем, поездку в Брюссель?

 Отправлено: 13.12.10 10:45. Заголовок: В общем, только силь..

В общем, только сильно не бейте. Поездка Рошфора в Брюссель:

У отца Жозефа:


Рошфор поспешил к отцу Жозефу. Войдя в кабинет, он поклонился другу Ришелье:
- Монсеньор велел мне зайти к вам, ваше преподобие, в связи с известным вам поручением в Брюсселе.
- Да, граф. - ответил Жозеф дю Трамбле. Он как раз молился в углу комнаты у распятия, и встал с колен, услышав, что вошел граф. - Прошу вас.
Он усадил Рошфора, велев ему переодеться в сутану капуцина и походить так по комнате, чтоб привыкнуть к маскараду.
- Оставьте вашу кавалерийскую походку, у вас нет ни шпаги, ни камзола, ни денег. Вы нищий босой капуцин. Вы знаете фламандское наречие? Ответьте мне на нем.
Дело в том, что Ришелье поручил отцу Жозефу придумать легенду и маскарад для Рошфора, и подготовить его к той роли, которую он должен будет разыграть перед де Легом.
- Немного. - ответил Рошфор по-фламандски и с монашеской интонацией. - Но, святой отец, я еду не один. Выдайте на всех 7 ряс с капюшоном, гвардейские мундиры видно за милю. Из Парижа выедет группа монахов-капуцинов, я игумен.

Нелья было без переодевания отправлять в дорогу такое количество людей, у заговорщиков тоже были свои шпионы.

- Вы правы. Держите. Вы будете почти постоянно в этой рясе, особенно там, где находится де Лег и его люди. Ваши сопровождающие могут расслабиться в гостинице, но на улицу выходить только в маскараде. Как вас запомнят, так и оставайтесь. Если запахнет жареным, срочно переодевайтесь в светский костюм. И постарайтесь, чтоб заговорщики знали только вас. Оставив своих людей в гостинице, вы на какое-то время поселитесь в капуцинском монастыре. Де Лег туда ходит каждый день. Получив его бумаги, срочно отправляйтесь назад. Сделайте копии и раздайте своим людям. Таким образом, даже если бумаги похитят, они все равно попадут к кардиналу. И будьте осторожны, граф. Вот вам моя рекомендация настоятелю Брюссельского монастыря.
Он подал Рошфору бумагу.

Рошфор взял рясы и рекомендацию.
- Благодарю вас. Выполню все в точности. Когда надо ехать?
- Завтра на рассвете. Удачи!
И Рошфор вышел.
Он отправился к себе домой, надо было проверить коня и оружие, и как следует выспаться.

 Отправлено: 13.12.10 10:50. Заголовок: В Брюсселе: Нескол..

В Брюсселе:


Несколько дней Рошфор и его сопровождающие путешествовали, пока прибыли в этот монастырь. По ночам они неслись карьером, днем в городах, деревнях и других местах притворялись бродягами-монахами. Рошфор просил подаяние, остальные по его указанию перебирали четки, наклонив закрытые капюшонами головы.

И вот они прибыли в Брюссель. Прежде чем идти в тот монастырь, куда, как ему было известно, каждый день наведывался маркиз де Лег, любовник мадам де Шеврез, Рошфор сжалился над своим отрядом, и оставил де Жюссака и его гвардейцев на явочной квартире, снятой заранее одним из его агентов.
- Теперь можете снять этот маскарад. Но выходить на улицу можно только без формы, в обычной одежде дворян, в темное время суток, и закутавшись в плащи. В монастырь я пойду один. Рекомендация настоятелю есть только на меня. Если путешествовать можно было группой, то в монастыре такая орава привлечет лишнее внимание. Я любой ценой в ближайшее время постараюсь добыть бумаги. А вы ждите меня здесь, и постарайтесь без приключений.

Уверившись, что все будет благополучно, Рошфор отправился в монастырь. Постучав в ворота, он предъявил рекомендацию отца Жозефа.
- Брат Бруно, прибыл по высочайшей рекомендации провинциала Франции отца Жозефа, - представился он.
- Пройдемте к отцу настоятелю.
Привратник привел его к келье настоятеля и постучал:
- Святой отец, разрешите? Брат Бруно прибыл с миссией от провинциала Франции.
- Пусть войдет.
Рошфор вошел и склонился в почтительном поклоне. Настоятель Брюссельского монастыря был кардиналист, и сразу все понял, узнав черную шевелюру и тонкие усы на смуглом лице Рошфора :
- Кардинал не случайно прислал именно вас, - сказал он очень тихо. - Здесь в Брюсселе просто рассадник заговоров. И один из заговорщиков навещает этот монастырь каждый день. Маркиз де Лег.
- Да, да, любовник герцогини.
- Именно. Сегодня перед вечерней он снова будет здесь.
- Отец Ян, я должен как раз с ним выйти на контакт. Как только он придет, дайте мне знать.
- Непременно. Можете идти в свою келью. Отдохните с дороги. - и громко сказал: - Что ж, благодарю провинциала Франции за то, что подарил нашему монастырю нового светоча Церкви. Вы вполне оправдываете его рекомендацию. Ступайте с Богом, брат Бруно!
И Рошфор, еще раз поклонившись, удалился в свою келью, где он сразу, не раздеваясь, бухнулся на кровать и уснул, проспав так до вечера.

Весь следующий день Рошфор провел в полном соответствии с уставом капуцинского ордена. Ему даже начал нравится этот аскетический, строгий образ жизни, закаляющий и тело, и дух. Он начал думать, что, может быть, уйдет когда-нибудь к капуцинам на закате карьеры, если не будет больше нужен Франции. Кардинал Ришелье не вечен, а фортуна переменчива...

После вечерни к нему подошел отец Ян и сказал:
- Маркиз де Лег здесь. Я шепнул ему о новом брате, приехавшем из Франции и ищущем здесь убежища, потому что кардинал Ришелье жестоко преследует тех из наших братьев, кто не подчинился его политике. Он к вам сейчас зайдет.
- Отлично. Благодарю вас, отец Ян.
Получив благословение настоятеля, Рошфор удалился в свою келью и стал ждать де Лега.

 Отправлено: 13.12.10 10:52. Заголовок: С де Легом: Рошфор ..

С де Легом:

Рошфор был в своей келье и читал лежащую на столе "Исповедь" Блаженного Августина, когда в дверь кто-то тихонько постучал. Рошфор тут же встал, положил книгу, накинул на лицо капюшон(мало ли, де Лег мог его видеть в Париже), и открыл дверь.
С поклоном он пропустил гостя вперед и указал на стул, единственный во всей келье.
- Чем обязан такому посещению кельи скромного монаха, сударь? - спросил он с сильным валлонским акцентом.
- Добрый вечер, брат Бруно. Отец Ян сказал мне, что вы в этой обители спасаетесь от тирании кардинала. - так начал маркиз, сняв плащ и шляпу и усевшись на предложенный стул. - Это побуждает меня довериться вам. Выслушайте меня. Во всем монастыре я не найду другого человека, также пострадавшего от означенного кардинала. Как вы, наверное, догадываетесь, я и мои мои друзья тоже являемся жертвами преследований этого тирана в красной мантии. У меня к вам есть просьба. Во Франции у меня остался один друг. Я должен передать ему некие бумаги. Вы не могли бы их отвезти ему?
Рошфор с огромным трудом подавил улыбку: дичь сама полезла в расставленный капкан. Но играть роль надо правдоподобно. И он сказал:
- Милейший, как вы себе это представляете? Во-первых, мне нужно разрешение настоятеля для путешествия. Во-вторых, что будет, если меня схватят во Франции сыщики этого красного сфинкса? И обыщут, отнимут ваши бумаги? И я пойду на эшафот как шпион и изменник, а вместе со мной ваш друг, а там и до вас доберутся шпионы? Нет уж, хватит с меня риска!
"Сейчас начнет умолять" - подумал хитрый шпион. - Ну же, я готов!"
- Но вы же каким-то образом избежали ловушек, раз вы здесь. - возразил де Лег. - Не спорю, задача опасная, но я уверен, что вы с ней справитесь. Вот, держите. Это очень важные документы. И таким образом, дорогой брат Бруно, вы окажете неоценимую услугу Испании.
Он вручил Рошфору свиток с письмами заговорщиков. Не зная, что сейчас заработал вечное изгнание для себя, и эшафот тому, кого назвал Рошфору своим другом.
- Ну хорошо. - сказал Рошфор, пряча свиток. - Завтра утром я получу разрешение у отца Яна и отправлюсь в путь.
И он встал, чтобы проводить гостя. Затем взял свой пастырский посох, вылез из окна и пешком отправился на явочную квартиру, где его ждали де Жюссак и его люди. Он должен был вернуться назад до рассвета, поэтому спешил.

 Отправлено: 13.12.10 10:54. Заголовок: Дешифровка Рошфор п..

Дешифровка

Рошфор подошел к квартире и постучал условным стуком. Ему открыл верный им хозяин.
- Все в порядке? - спросил граф.
- Да. Я уже подготовил все для дешифровки. Добыли?
- Вот. Как там Жюссак?
- Отдыхают и ждут вас.
- Очень хорошо. Приступим не откладывая.
Они вошли в комнату, которая скорее напоминала мастерскую алхимика: на железном листе в углу слабо курились дотлевающие угли, и над ними на треноге висел котелок с чем-то горячим, откуда пахло резко и неаппетитно. На старом столе выстроились в ряд несколько медных и стеклянных сосудов с разноцветными жидкостями.
- Очень хорошо, Корнелиус. - Рошфор скинул рясу и остался в нормальном дорожном платье. Он вытащил из-за пазухи свиток и развязал. Свиток распался на дюжину листов. Вроде бы девственно чистых.
- Понятно. Симпатические чернила. - сначала он поднес один из листков к огню. Безрезультатно. Затем попробовал закапать лист луковым отваром из склянки. Тоже без толку. - Теперь попробуем самое последнее средство. Надеюсь, наши гвардейцы не такие неженки, чтоб не вынести этой вони... - он взял тухлое яйцо из корзины, положил в одну миску, пошире и пониже, письмо, а вдругую, повыше и пообъемистее, разбил яйцо. Шибануло как из пушки, невыносимым смрадом. Закатив рукава, он начал длинной палочкой размешивать содержимое миски. Затем поднял миску обеими руками и стал лить вонючую жидкость в миску с письмом, стараясь равномерно распределить ее по всей поверхности. И тогда наконец выступили некие символы.
-Так, еще и шифр, я так и думал...
Проделав ту же операцию с остальными письмами, он тщательно прополоскал их в ушате с водой. И положил подсушиться.
Через полчаса Рошфор снова собрал письма в свиток и пошел в отведенную ему комнату в доме.
- Через час позовите Жюссака, если он еще не спит. - велел он Корнелиусу.

Рошфор взял блокнот с кодами и стал изучать письма.
- Жаль, здесь нет Росиньоля. А вообще, примитив: заменили цифрами буквы французского алфавита да обозначили абзацы особыми знаками.
Он начал писать уже по-французски:
"Ваше высочество! Спешу вам сообщить, что переговоры с испанцами..."
За час он переписал все письма. Раз семь каждое. И позвонил:
- Теперь зовите Жюссака, Корнелиус.

 Отправлено: 13.12.10 11:00. Заголовок: http://mushketery.fo..

 Отправлено: 13.12.10 11:27. Заголовок: Дам отрывок: Тем в..

Дам отрывок:


Тем временем Рошфор беседовал с Миледи. Та его спросила, увидев на его лице капли пота и крови:
- Не так уж у вас все идеально. У вас пот на лице и кровь на рукаве. А ну рассказывайте. Кого вы убили?
- Да никого я не убивал.. Тут глупая драка была, пришлось кое-кого охладить эфесом. Старый каталонский прием. Вообще, я уверен, это было неслучайно.
Он рассказал все, что было.
- Вы думаете, это из-за писем? - спросила миледи.
- Тише. Безусловно. Желающих перерезать мне глотку прибавилось... Ладно, времени нет, поезжайте. Вы должны немедленно уехать. И кардинал ждать не любит, и здесь опасно. Я немного задержусь, и мы с Жюссаком едем дальше.
- Вы и этого мальчишку возьмете с собой?
- Нет, конечно, он сам дальше поедет. Все, удачи!
Миледи села в карету, поставив ларец себе на колени, Рошфор захлопнул дверцу, и лошади рванули с места.
Рошфор, посмотрев ей вслед, пошел в гостиницу.

Посреди двора он нашел валяющуюся в пыли и грязи порванную вилами бумагу. Это было рекомендательное письмо к капитану мушкетеров де Тревилю. Оно было в таком виде, что отправлять его адресату было стыдно. Тем не менее Рошфор попробовал разобрать его.

"Это или шпион, которого подослали ко мне друзья этого де Тревиля, который очень любит интересоваться делами при дворе, или действительно наивный провинциал, рассчитывающий поступить в мушкетеры. Судя по всему, второе, - вспомнил Рошфор поведение юноши. - Он сам, похоже, не понял, что произошло."

Взяв письмо, он пошел наверх, в номер, где лежал гасконец.

Он зашел в комнату, где были Жюссак и д'Артаньян. И услышал вопрос юноши.
- Мой юный друг, - ответил он за Жюссака, входя в комнату, - вы уверены, что вам стоит впутываться во все эти дела? Это действительно была не просто трактирная стычка. Люди, которые стоят за этими смутьянами, ведут крупную и серьезную игру, где ставками сплошь и рядом служат головы. Мы очень сожалеем, что вам пришлось пострадать. Эти провокаторы имели определенные цели. Но в результате в драке пострадали все, кто был во дворе. Так что постарайтесь об этом забыть, не то может кончиться не так удачно, а помощь не всегда рядом. Кстати, вы кое-что потеряли. - он вернул юноше рекомендательное письмо.

И подслушанная часть разговора с Жюссаком, и содержание письма, и общее поведение юноши убедило графа в правильности второго предположения. И это делало изъятие письма абсолютно лишним. Да, как разведчик он был не слишком щепетилен, но в данном случае он спокойно решил поступить согласно совести и состраданию к юному провинциалу. Рошфор знал людей и был тонким психологом. С заговорщиками он не церемонился. А здесь было другое дело.

 Отправлено: 13.12.10 22:06. Заголовок: Со ссылками на игру ..

Со ссылками на игру очень сложно. Игра закрылось несколько лет назад. Но по моему это продолжение игры "20 пропущенных лет" . Ссылка была на форуме "В гостинной Ришелье" в теме про фанфики.
ссылка: http://mushketeers.proboards.com/index.cgi?board=game&action=display&thread=151<\/u><\/a>

Продолжаем выкладывать архивы "разведки отца Жозефа"
"ПУТЕШЕСТВИЕ В МАНТУЮ"
За один час не может собраться ни одна женщина, поэтому Рошфор прождал битых три часа, когда снова увидел Амалию. Небольшой походный чемодан с вещами - и молодая шпионка была готова к поездке.
Сам же граф собирался моментально, сказывалась привычка к походной жизни. Отец Жозеф не подвел, его порученец принес деньги и маршрут путешествия, с отмеченными трактирами, где будут ждать подставы. В конце маршрута красовалось пожелание работать только на благо Франции, забыв о своих личных предпочтениях и склонностях. Рошфор хмыкнул - наставления на него перестали действовать много лет назад.
- Наши лошади готовы? - с порога спросила Амалия, слегка сгибаясь под тяжестью чемодана. Рошфор мельком взглянул на ее хрупкую фигурку и скептически произнес:
- Вы уверены, что способны проскакать верхом до Мантуи?
Стойкое желание убить графа вновь возникло у Амалии. Выждав десять секунд, она глубоко вдохнула, потом выдохнула и ответила:
- Не сомневайтесь.
- Впрочем, в мои планы не входит испытывать вашу выносливость. Мы поедем в карете, как только стемнеет.
- Но отец Жозеф сказал...
- Мои полномочия неограничены. Я не подчиняюсь никому, кроме Ришелье. И Вы также в полном моем распоряжении на время поездки. Ясно?
Девушка только кивнула. Спорить с графом, об упертости которого ходили легенды, было глупо и бессмысленно.
Как только зимнее солнце скрылось за горизонтом, и спустились сумерки, возле трактира остановилась карета без гербов и опознавательных знаков. Две тени бесшумно проскользнули в нее, и кучер резко тронул с места. На повороте квартала ему пришлось придержать лошадей, и в это время от стены отделился неясный силуэт закутанного в плащ человека. С быстротой молнии он преодолел расстояние до кареты и занял место лакея на запятках. Прислушался - пассажиры и кучер ничего не заметили, карета понеслась дальше. До его слуха доносился приглушенный разговор, но отдельных слов было не слышно.
Тогда незванный наблюдатель достал из-под плаща кинжал и стал проделывать отверстие в деревянной спинке кареты. Наконец, отверстие было готово, и он нетерпеливо прильнул к нему глазом. Отпрянул, искренне удивленный увиденным.
И Рошфор тоже здесь, с нею?...
Посмотрел еще раз, чтобы не обмануться в неверном свете догорающих сумерек.
И услышал, как граф рассказывает своей спутнице о похождениях времен заговора де Шале.
- Так вот. Я должен был получить письма у господина де Лега. Тогда рядом со мной не было такой очаровательной помощницы, как Вы.
- А как же леди Винтер?
Легкое облачко, незаметное в темноте, пробежало по его лицу.
- Анна тогда была в Англии.
Амалия отметила и обращение по имени, и какую-то глухую грусть в голосе графа. Если слухи были истинны, как раз в это время миледи обзаводилась титулом, наследником и готовилась к вдовству. Неужели Ришелье уже тогда знал обо всем, и она попала в Англию по его воле? Или просто совпадение?
- Продолжайте, граф, я внимательно слушаю Вас.
- Хорошо. У этого болвана не было ни жены, ни любовницы, ни друзей. Три раза в неделю он ходил в церковь, а по воскресеньям исповедовался. Единственный недостаток, от которого он не мог избавиться - это любовь к заговорам. И в руках такого человека находились судьбы королевы, Шеврез, де Шале, наконец, Франции! Я мог бы дать распоряжение на обыск его дома, но тогда заговорщики заподозрили бы неладное, а нам надо было поймать их с поличным.
- И что же Вы сделали?
- Я решил сыграть на его богомольных наклонностях.
- Однажды вечером, - продолжал граф с усмешкой, - на пороге дома господина де Лега появился бедный монах-капуцин. Смиренно попросив приюта, отказавшись от пышного ужина и ограничившись лишь кубком с водой и кусочком хлеба, этот монах сразу же расположил к себе хозяина. А когда выяснилось, что он был паломником в Риме... Тут, как вы понимаете, господин де Лега пришёл в полный восторг.
- И что же? – Амалия внимательно смотрела на Рошфора.
- Святая беседа перевалила за полночь, затем медленно перетекла в самую искреннюю в жизни де Лега исповедь, а когда утомлённый хозяин дома уснул, монах вышел из его кабинета и попросил отвести его на сеновал, ибо согласно обету он должен был умерщвлять плоть и возвышать свой дух. Утром же оказалось, что на сеновале никого нет, а в кабинете нет связки писем – всей подробнейшей переписки заговорщиков. Спустя всего неделю де Шале отправился на эшафот, герцогиня де Шеврез – в ссылку, а королева впала в немилость у Его Величества.
- Не в первый раз, - позволила себе едкое замечание графиня.
- И не в последний, - улыбнулся Рошфор. Затем граф извлёк из-за отворота камзола письмо и, развернув его, показал своей спутнице список имён в самом конце.
- Вы, кажется, говорили, что являетесь уроженкой Мантуи?
- Не самой Мантуи, но герцогства – да.
- Тогда, возможно, вы знаете кого-нибудь из этих людей? Мне было бы полезно услышать от вас всю имеющуюся информацию.
- А кто они?
- Те, с кем нам предстоит встретиться и убедить встать на сторону Франции.
- О! – Амалия притворившись удивлённой, перечла список, уже виденный ранее. – Ну что же...
Соглядатай на запятках кареты весь изогнулся, пытаясь увидеть бумагу, но у него ничего не вышло. Насторожившись, он приготовился слушать, стараясь не упустить ни слова из сказанного девушкой. Между тем графиня ди Амеро рассказывала:
- Фредерико Бонаколси. Болезненный юноша, ему около двадцати трёх – или чуть больше. Потомок рода Бонаколси, владевшего когда-то Мантуей. Пьяница и игрок, жалкая личность. Его влияние держится только на славе рода и немалом состоянии, которое он усердно проматывает.
- Так-так... – Рошфор задумчиво кивнул, запоминая.
- Мария Джулиана София Сфорца. Эта почтенная старая дама похоронила мужа, пятерых сыновей, четырёх дочерей и осталась с десятком внуков и ещё большим количеством племянников и племянниц. С ней живёт только старший внук, Леон ди Монфреди, мальчик лет десяти. Наследник всего её состояния. Она очень к нему приязана.
Бартоломео ди Амати... Это опасный человек.
- Вот как? – граф с интересом заглянул в список поверх плеча своей спутницы. При этом он словно непроизвольно оказался к ней гораздо ближе, чем то было нужно. Амалия, заметив этот нехитрый приём, только чуть прикусила губку, чтобы сдержать усмешку.
- Да. Это настоящий вельможа, граф ди Амати – человек сильный, волевой. У него собственное войско, он на короткой ноге с домом Гонзага и Карлом Савойским. Если вы думаете убедить его в чём-то, а тем более в верности Франции – это бесполезно.
- Мы очень постараемся, - ответил граф. Выражение его лица, когда он произнёс эти слова, очень не понравилось Амалии. Впервые ей стало страшно при виде Рошфора. Но она почти тут же взяла себя в руки и вернулась к списку:
- Альберт Джулиано де Салуццо. Маркграф Салуццо, старик далеко за шестьдесят, но ещё вполне крепкий и активный. Интриган каких мало, играет только ради себя и своей выгоды.
- Любит золото...
- Любит золото, - подтвердила графиня. – А ещё больше земли, титулы и награды. И последний... О боже...
- Что? – граф недоумённо перечёл последнюю фамилию в списке.
- Но ведь это...
- Франческо Гонзага, кардинал Мантуи. Ну и что?
- Нет, ничего. Просто меня несколько удивило присутствие в списке духовного лица. Про него я не знаю ничего.
- Ну, даже того, что вы мне рассказали, уже достаточно для начала. А со временем мы сможем узнать ещё больше.
Рошфор сложил письмо, и пока он прятал его обратно за отворот рукава камзола, Амалия смотрела в окно. Начинался мелкий дождь, и в тёмном стекле, при горящем внутри кареты маленьком светильнике, она видела отражение своего лица. Граф, занятый письмом и своими мыслями, не обратил внимание на то, какая смесь тоски, ужаса и удивления застыла в глазах девушки.
Франческо Гонзага. Маркиз ди Амеро. Брат Гуидо ди Амеро. Родной дядя.

 Отправлено: 13.12.10 22:10. Заголовок: Амалия серьезно заду..

Амалия серьезно задумалась: ночью она бегло просмотрела список, не заметив имени любимого дядюшки, но теперь… Каким образом она сможет повлиять на человека, отношения с которым не поддерживала несколько лет? Стоит тому узнать, что племянница работает в интересах Франции… Ей не хотелось даже думать об этом.
Маркиз ди Амеро отличался крутым характером, был в курсе всех больших и малых интриг как Святого Престола, так и Мантуанского герцогства, а самое худшее, что он мог распоряжаться всеми деньгами Амалии до замужества по завещанию ее покойного отца.
И вполне способен лишить наследства за малейшую провинность.
О роде занятий племянницы дядюшка даже не подозревал, предполагалось, что она гостит у дальних родственников в туманной Англии, занимаясь рисованием акварельных пейзажей и прочими милыми женскими штучками, хотя кисть и краски Амалия держала в руках всего пару раз в жизни. Легенда грозила провалом при любой попытке разузнать подробности.
Об этом лучше было подумать завтра, как-нибудь потом, путь до Мантуи не близок. Молодая шпионка вздохнула и отвернулась от окна. Невольно встретилась взглядом с Рошфором.
- О чем Вы задумались? – спросил граф.
Посвящать Рошфора в семейные проблемы не хотелось, девушка нехотя ответила:
- О дожде. О зиме. О будущем. Вам этого достаточно?
- Вполне…
В карете воцарилось молчание, были слышны только удары дождевых капель по крыше и стенкам. Первой не выдержала испытание тишиной Амалия – она заснула, непроизвольно склонив голову на плечо графа.
Насколько уютно было в карете – настолько мерзко оказалось снаружи. Шпион, примостившийся на запятках, тщетно пытался найти укрытие от пронизывающего ветра и капель дождя, норовящих проскользнуть за шиворот. Он несколько раз переменил позу, но холодный январский ветер не давал никаких шансов согреться. Разговоров больше слышно не было, клонило в сон, и удерживал только страх свалиться в темноту с запяток. Мужчина достал из-под плаща веревку и обернул ее вокруг себя, попустив свободные концы под сиденьем, затем крепко завязал. Теперь паденье на ходу ему не грозило, и можно было чуть-чуть отдохнуть…
Когда Амалия проснулась, карета не двигалась с места. За окошком была такая же непроглядная темень, зато дождь, кажется, перестал. А вот лужи остались. Кучер умудрился въехать в самую середину огромного озера на дороге, и виновато объяснял что-то графу, рассерженный голос которого был слышен даже сквозь закрытые дверцы. Потом граф распахнул дверцу и обратился к своей спутнице:
- Нам придется сделать привал до утра. В темноте мы не выберемся из этой чертовой лужи.
Девушка осторожно выглянула наружу: вода плескалась на уровне верхней ступеньки кареты и только чудом не попала внутрь. После дождя похолодало, тянуло легким морозцем. Амалия громко чихнула.
- Вылезайте, будем ждать рассвета у костра.
Графиня шагнула в темноту, осторожно нащупывая под ногами ступеньки. Вода доходила ей почти до колен, и даже сквозь толстую кожу ботфорт чувствовалось ее ледяное прикосновение. Девушка вздрогнула от холода, и покачнулась, с трудом сохранив равновесие. Рошфор сильно сжал ее руку и почти рывком перетащил через лужу. Они оказались затерянными посреди большой дороги с намертво увязшей в грязи каретой. До ближайшего жилья, где можно было переночевать, было не менее трех лье, поэтому не оставалось ничего другого, кроме как коротать ночь у костра, уже разведенного кучером.
Впрочем, у костра оказалось не так уж плохо. По крайней мере, от него шло ощутимое тепло, которое быстро высушило сырую траву вокруг огня. Амалия и сама не заметила, как задремала, положив голов на плечо Рошфору. Граф не спал, продолжая настороженно прислушиваться и оглядываться вокруг, ибо ему было прекрасно известно, что дорога – это вовсе не прогулка в Люксембургском саду, и куда как просто угодить в лапы лихих молодцов, если не окажешься достаточно бдителен и проворен.
Однако единственный «лихой молодец» спал метрах в десяти назад по дороге. Ему пришлось отказаться от костра, чтобы не выдать себя, да к тому же дремать вполглаза, чтобы не пропустить отъезд кареты – но мужчину, казалось, это нисколько не тревожило. Выбрав место под раскидистым дубом, где было более-менее сухо и, завернувшись в плащ, шпион довольствовался тем отдыхом, который предоставляло ему его нелёгкое мероприятие.

Утром Рошфор растолкал храпящего кучера и отправил его возиться с каретой. Вскоре стало ясно, что колёса увязли намертво, и кучеру пришлось отправляться за подмогой в ближайшую деревню. Шевалье, естественно, не стал марать руки столь грязной работой, как выталкивание засевшей в луже кареты – вместо этого он отправился на прогулку по окрестностям, которую можно было с тем же успехом назвать рекогносцировкой. Когда Амалия проснулась, то первым, что она увидела, был букет осенних цветов, собранный графом. Сам Рошфор сидел неподалёку и с довольной улыбкой подкладывал ветки в костёр.
- Что это? – девушка села на импровизированной постели из плащей графа и своего собственного.
- Цветы. Вы любите цветы?
- Люблю, но простите, по какому поводу?
- А разве для этого нужен повод? – беспечно взмахнул рукой граф. – Я немного прогулялся пока вы спали и попутно нарвал этот небольшой букет. Здесь красивая природа, знаете ли.
Графиня ди Амеро недоумённо посмотрела на Рошфора. Что-то неладное происходило с шевалье, если он вдруг начал любоваться красотами пейзажей и собирать цветы. Она поднялась и подошла ближе к огню.
- За нами следят, - тон конюшего Его Преосвященства резко изменился – теперь это снова был прежний, неутомимый, безжалостный и ловкий шпион. – Соглядатай всего в нескольких метрах от нас, на опушке, по ту сторону дороги. Не вздумайте оборачиваться, вы всё равно не найдёте его и только спугнёте! Пусть думает, что его не заметили. Посмотрим, зачем ему понадобилось караулить нашу карету. Говорите о цветах, - Рошфор снова улыбнулся.
- Благодарю вас, граф... Букет на самом деле очень красив...
- …знаете ли, возможно, он даже едет вместе с нами. Интересно, что именно он уже успел узнать, и что из вчерашнего нашего разговора – услышать?
Амалию бросило в дрожь. Мало было забот с любимым дядюшкой – теперь прибавилась новая тревога. Не может ли быть такого, что шпион следит за ней? И приставлен ни кем иным как кардиналом Гонзага? Девушка мысленно застонала: неприятности начинались гораздо раньше, чем им было положено.
Амалия не на шутку испугалась. Рассказать Рошфору о том, что шпион мог быть приставлен ее дядей, значило признаться в подделке документов. Кардинал не столь глуп, чтобы играть на родственных чувствах. Биографии шпионов проверялись, и Ришелье знал о том, что Франческо – опекун Амалии с того дня, как ей было поручено первое задание. Страшно не хотелось быть с позором отосланной обратно в Париж, когда счастье было на расстоянии вытянутой руки. Или даже немного ближе.
- Мы были так неосторожны вчера. Громко называли все имена и титулы. Он мог слышать каждое наше слово, - произнесла Амалия одними губами, не сводя глаз с бессмертников, собранных графом.
- Возьмите букет.
Девушка бережно приняла цветы, и в следующий миг руки Рошфора обвились вокруг ее талии. От неожиданности, точнее, от того, что потаенная мысль вдруг стала реальностью, Амалия отрывисто выдохнула. Выдох, больше похожий на стон. Ненужные более цветы выпали из ставших бессильными рук. Она прикрыла глаза, предвкушая то, что должно было последовать после. И дождалась.
Граф целовал ее, и от этих поцелуев хотелось умереть, чтобы навечно остаться здесь, с ним. Его руки скользили по спине, Амалия не чувствовала под собой ног, еще немного – и она просто рухнет на землю. Рошфор словно угадал ее мысли и осторожно опустил на плащ, не переставая целовать.
Теперь от непрошенного соглядатая их отделяло пламя костра, а треск горящих веток заглушал любые звуки.
С некоторым сожалением – или так показалось влюбленному сердцу?– граф оторвался от теплых губ девушки.
- Простите, что пришлось посягнуть на Вашу добродетель. Необходимо было отвлечь внимание шпиона.
От гнева внезапно перехватило дыхание, и Амалия с трудом выдавила фразу:
- Только поэтому?
- Я вижу, Вы рассчитывали на какие-то иные причины?
- Вы… Вы самый бесчестный человек из всех, кого я знаю!
- Можете даже дать мне пощечину. Это избавит Вас от необходимости разговаривать со мной в дороге.
С преогромным удовольствием Амалия выполнила просьбу графа, вложив в удар всю силу. На щеке отчетливо проступил отпечаток ладони. Рошфор осторожно прикоснулся рукой к лицу и потер ушибленное место:
- По-моему, Вы несколько перестарались. Мой поступок не заслуживает столь суровой кары, но раз дело сделано, то мне ничего не остается, кроме как… - граф прижал к себе Амалию и снова поцеловал. На сей раз девушка разозлилась по-настоящему. После непродолжительной борьбы она оттолкнула Рошфора и вскочила на ноги. С видом оскорбленной добродетели графиня заняла свое место в карете и захлопнула дверцу.
Вслед ей донесся издевательский смех графа.
Рошфор, продолжая посмеиваться, прошёлся туда-сюда по поляне мимо костра, обошёл пару раз карету, словно бы рассматривая увязшие в грязи колёса, и, вернувшись к огню, уселся на плащ. Разложив рядом с собой пистолеты, шомпол, маслёнку и клочок мягкой ветоши, граф занялся чисткой оружия – занятием, призванным сразу и убить время, и незаметно наблюдать за шпионом, и – пожалуй, это было самым необходимым – поразмыслить над случившемся.
Щека ощутимо горела в том месте, куда пришёлся удар такой слабой с виду женской руки, оказавшейся в нужную минуту твёрже камня. Однако эта боль не беспокоила графа – скорее даже доставляла ему некое подобие удовольствия. Вновь и вновь в мыслях он проигрывал эту сцену, вновь и вновь всматривался в тёмные, мечущие молнии гнева, глаза Амалии – и с каждым разом эти глаза, эти губы и это гибкое тело, которое довелось обнимать, казались Рошфору всё соблазнительнее. Более того – но в этом граф не признался бы даже себе – где-то в глубине его души быстро и безвозвратно исчезал в тёмной пучине воспоминаний образ другой, белокурой и голубоглазой, женщины.
Амалия в карете также предавалась размышлениям. Она непрестанно ощущала вкус поцелуев графа на губах – и, рассерженная его поведением, не желала признаваться самой себе, что вкус этот ей не только приятен – он был для неё настоящим взлётом, волшебной сказкой, в которые перестаёшь верить вместе с отлетевшей порой беззаботного детства. Мечта, ставшая реальностью – и так грубо нарушенная непроходимой тупостью, наглостью и самодовольством мужчины. Чёрт бы его побрал, чёрт бы побрал их всех! Кретинов, которые считают, что если им довелось родиться принадлежащими к «сильному» - и кто только додумался их так называть? – полу, то они имеют право творить всё, что им вздумается.
Амалии хотелось заплакать – не от обиды или грусти, но от досады и невозможности тут же, на месте, сквитаться с Рошфором. Конечно, можно было зарядить пистолет и пустить ему пулю в лоб за его наглость – почему-то графиня ди Амеро была уверена, что тот не станет даже сопротивляться. Однако она понимала, что не сделает этого – потому что тогда можно было смело стреляться рядом с ним, ибо жизнь молодой итальянки с некоторых пор – даже где-то помимо её воли – была неразрывно связана с жизнью этого беспечного и наглого человека, который со своей всегдашней загадочной улыбкой чистил сейчас пистолеты возле костра.
Графиня осторожно выглянула из окошка. Рошфор не смотрел в её сторону. Она посидела некоторое время, полускрытая тенью внутри кареты, наблюдая за ним. Потом вздохнула, медленно сосчитала про себя до десяти, придала лицу холодное выражение возмущённой гордости – и вышла из кареты.
- Мои извинения, графиня, - тут же раздался голос Рошфора. – Позвольте пригласить вас к огню. Этот негодяй, наш кучер, что-то не торопится с помощью, а в карете всё же довольно сыро.
Амалия молча села на плащ по другую сторону костра. Граф рассматривал замок пистолета. Внезапно – она даже не видела, чтобы двигались его губы – послышались тихие слова:
- Бога ради, не подходите к карете. Если наш незваный попутчик надумает что-то сотворить с вами, я попросту не успею ничего сделать. Сидите где сидите – вас закрывает огонь и он даже при желании не сможет ни рассмотреть вас, ни прицелиться.
- А вы? – так же тихо спросила Амалия.
Чёрные бездонные глаза графа с насмешливыми искорками в глубине встретились с её взглядом.
- Не волнуйтесь, я пока ещё намерен пожить на этом свете какое-то время.

 Отправлено: 14.12.10 05:23. Заголовок: Бретонка Ивон :sm36..

Бретонка Ивон Читается как книга. Учитесь, Рошфор, вот как надо писать.
Мда, он, конечно, явно не против "служебного романа", но, скорее, относится к этому именно как к веселому приключению.

Спасибо, что выкладываете.

 Отправлено: 14.12.10 05:27. Заголовок: Арамисоманка пишет: ..

Арамисоманка пишет:

цитата:

Учитесь, Рошфор, вот как надо писать

Да я уж стараюсь))

 Отправлено: 14.12.10 05:47. Заголовок: Бретонка Ивон пишет:..

Бретонка Ивон пишет:

цитата:

И услышал, как граф рассказывает своей спутнице о похождениях времен заговора де Шале. - Так вот. Я должен был получить письма у господина де Лега. Тогда рядом со мной не было такой очаровательной помощницы, как Вы. - А как же леди Винтер? Легкое облачко, незаметное в темноте, пробежало по его лицу. - Анна тогда была в Англии. Амалия отметила и обращение по имени, и какую-то глухую грусть в голосе графа. Если слухи были истинны, как раз в это время миледи обзаводилась титулом, наследником и готовилась к вдовству. Неужели Ришелье уже тогда знал обо всем, и она попала в Англию по его воле? Или просто совпадение? - Продолжайте, граф, я внимательно слушаю Вас. - Хорошо. У этого болвана не было ни жены, ни любовницы, ни друзей. Три раза в неделю он ходил в церковь, а по воскресеньям исповедовался. Единственный недостаток, от которого он не мог избавиться - это любовь к заговорам. И в руках такого человека находились судьбы королевы, Шеврез, де Шале, наконец, Франции! Я мог бы дать распоряжение на обыск его дома, но тогда заговорщики заподозрили бы неладное, а нам надо было поймать их с поличным. - И что же Вы сделали? - Я решил сыграть на его богомольных наклонностях. - Однажды вечером, - продолжал граф с усмешкой, - на пороге дома господина де Лега появился бедный монах-капуцин. Смиренно попросив приюта, отказавшись от пышного ужина и ограничившись лишь кубком с водой и кусочком хлеба, этот монах сразу же расположил к себе хозяина. А когда выяснилось, что он был паломником в Риме... Тут, как вы понимаете, господин де Лега пришёл в полный восторг. - И что же? – Амалия внимательно смотрела на Рошфора. - Святая беседа перевалила за полночь, затем медленно перетекла в самую искреннюю в жизни де Лега исповедь, а когда утомлённый хозяин дома уснул, монах вышел из его кабинета и попросил отвести его на сеновал, ибо согласно обету он должен был умерщвлять плоть и возвышать свой дух. Утром же оказалось, что на сеновале никого нет, а в кабинете нет связки писем – всей подробнейшей переписки заговорщиков. Спустя всего неделю де Шале отправился на эшафот, герцогиня де Шеврез – в ссылку, а королева впала в немилость у Его Величества. - Не в первый раз, - позволила себе едкое замечание графиня.

Любопытно. Что-то много полномочий у моего двойника. Я и Жюссака-то взял только чтоб уступить игроку и сделать так, чтоб он, как в фильме, был со мной в Менге. По легенде это был простой капуцин, помощников ему действительно не дали. Все должны были принимать Рошфора за сбежавшего из Франции капуцина, который искал в Брюсселе убежище. Он сидел в Брюсселе, затем, когда доверчивый де Лег дал ему письма, отправился в Форж. Недалеко оттуда он передал письма курьеру Ришелье, подождал, пока их перлюстрируют и вернут, затем передал их человеку Шале. И вернулся назад. Сидел в Брюсселе, пока его случайно не узнали на улице. И ему пришлось срочно переодеваться и сматываться во Францию, чем он вызвал поначалу недовольство кардинала, пока не объяснил, почему ему пришлось покинуть Брюссель. Вообще, его задача была только добыть документы и постараться не попасться, не то, что кого-то арестовывать или обыскивать. Это его келью перевернули вверх дном по приказу эрцгерцога. Пока они искали монаха, Рошфор уже скакал к границе в одежде кавалера.

Часто на ролевых многие детали или упускают из виду, или ими жертвуют, или не знают...

Но все равно, спасибо. Это полезно и игре - что-то сохранится...

 Отправлено: 14.12.10 21:37. Заголовок: Рошфор пишет: По мне..

Оффтоп: Рошфор пишет:

цитата:

По мнению самого Рошфора, если кто-то и имеет право называть себя его отцом, то это, несомненно, кардинал Ришелье. Этому великому человеку Шарль обязан очень многим.

Вот! Вот она правда про все "злодейства и подлости" Рошфора. Ради человека, который заменил ему семью (а по всему видно, что потребность в семье, в душевной близости у Шарля-Сезара несмотря ни на что была) Рошфор готов и переодеваться, и притворятся, и рисковать и выслушивать обвинения в бесчестье от туповатых, недалёких дворян и военных. А ради своей семьи на что не пойдёшь?

Со стороны дороги послышались громкие голоса, и граф сразу же вскочил на ноги. Тревога оказалось напрасной – это наконец-то вернулся кучер. В ближайшей деревне он нанял телегу, в которой вместе с ним приехали двое крестьян. Телега была нагружена соломой и досками, с их помощью кучер надеялся вызволить завязшую в грязи карету. Работы по спасению кареты начались.
Крестьяне спрыгнули с телеги и подошли к карете. По слаженности действий чувствовалось, что им не впервой оказывать такого рода услуги незадачливым путешественникам, и граф не мог избавиться от мучившего его вопроса: не была ли яма на дороге творением рук человеческих? Несмотря на близость к столице, нищета жителей района всегда поражала Рошфора. Каждый зарабатывает, как умеет, и если этот идиот – граф имел ввиду кучера – умудрился попасться в подготовленную западню, тем хуже для него. Придется урезать ему жалованье, чтоб впредь был внимательнее и не считал ворон.
Тем временем мужчины стащили с телеги длинные доски и стали пристраивать их под задние колеса кареты, увязшие в грязи почти полностью. Граф прогулялся от костра до кареты, посмотрел – и снова вернулся к огню. Участвовать в процессе он не собирался, технически все было ясно и так: забросать грязь соломой, потом подсунуть как можно глубже под колеса доски – и можно трогаться с места. В общем, работа не сложная, но требующая времени и определенных усилий.
- Скоро мы сможем поехать дальше? – спросила Амалия, дождавшись возвращения Рошфора.
- Полчаса, час – смотря по тому, насколько глубоко застряли колеса. Вы, верно, проголодались? – без малейшей паузы сменил тему разговора граф.
Вопрос застал девушку врасплох: Амалия вовсе не ожидала от шевалье столь явного проявления человечности и заботы о ближнем, особенно после случившегося этим утром. Но граф спрашивал абсолютно серьезно, ей даже показалось на миг, что куда-то исчезла с его лица ставшая привычной насмешка.
- В общем – то, да. Но я подожду до трактира, как только вытащат карету, не беспокойтесь.
- Зачем ждать? – улыбнулся граф, - Я захватил из «Жирного Свина» небольшой запас еды на дорогу.
Только теперь Амалия заметила плетеную корзинку, стоявшую возле костра. Рошфор сдернул белую салфетку и взору девушки представился роскошный завтрак, способный удовлетворить самого взыскательного гурмана. Чего тут только не было: знаменитая «курица по-неаполитански», несколько видов сыра, белые булочки, еще не утратившие своей свежести…
- Этого хватит, чтобы прокормить полк солдат в течение недели, - восхищенно проговорила Амалия, разглядывавшая кушанья, которые граф одно за другим выкладывал на расстеленную салфетку.
- Не люблю голодать в дороге.
Рошфор разрезал курицу на части и предложил девушке. Амалия с удовольствием жевала куриное мясо со специями, не переставая думать о мужчине, чьи смеющиеся глаза внимательно наблюдали за каждым ее движением. Она напоминала графу неприрученного сокола, готового клюнуть гладившую его руку, но не способного противиться чувствам. Тогда, ночью, он поцеловал ее в шутку, а она восприняла все всерьез. Наутро ситуация была совсем другая. Граф осознанно провоцировал Амалию, и, следует отметить, ему это нравилось. Женщина в гневе обычно становится похожей на мегеру, вызывая единственное желание исчезнуть куда-нибудь подальше, а сейчас граф с наслаждением прокручивал в памяти поцелуй и то, что за ним последовало.
- А вина Вы с собой не захватили? – поинтересовалась Амалия, вытирая губы салфеткой.
Полтора ящика вина бережно хранились под сиденьем кареты, но говорить об этом граф пока не собирался…
- К сожалению, нет, - без зазрения совести соврал верный клеврет кардинала, - но если хотите, у меня есть немного коньяка во фляге.
В подтверждение своих слов Рошфор достал флягу и демонстративно отпил из нее.
- Отличный коньяк. Будете?
- Благодарю, - Амалия сделала глоток, отщипнула кусочек булки и отправила его в рот.
Рошфор несколько замешкался, принимая обратно флягу. Граф с трудом мог представить себе женщину, которую его «коньяк» - напиток, который двадцать с лишним лет выдержки и умелые руки гасконских виноделов довели до обжигающей горло крепости – не заставил бы не то что кашлять, но даже поморщиться. Графиня же меж тем спокойно принялась нарезать для себя сыр.
- Чёрт побери!
- Бер-регись!
От дороги донёсся странный всплеск, и с полутреском-полускрипом карета завалилась на бок. Граф вскочил на ноги, ошеломлённо озирая это падение Пизанской башни и выискивая глазами кучера.
Кучер обнаружился впереди упряжки, удерживающим под уздцы испуганных лошадей. Двое недотёп-крестьян оказались у запяток кареты, при этом у одного рука висела плетью, явно перебитая выскочившей из-под колёс доской. Мысленно поблагодарив свою предусмотрительность – ящик под сиденьем был обит изнутри мягкой тканью а бутылки с вином оплетены соломой – Рошфор направился к карете, намереваясь задать здешним ватажникам хорошую трёпку.
- Вашмилось, щас всё поправим! Не извольте волноваться! – засуетился тот, что был с перебитой рукой. Только теперь, вблизи, граф рассмотрел крестьян лучше. Пострадавший был постарше, меньше ростом и жилистее. Второй – моложе, выше и куда шире в плечах. Внешнее сходство было несомненным: отец с сыном, семейный подряд на помощь путешественникам.
- И как же вы думаете это «поправлять»? – рявкнул граф. Крестьянин ухмыльнулся.
- Вона как, вашмилость!
В это время его сын, подсунув под упавшую карету бревно, поднатужился, нажал на этот самодельный рычаг – и карета стала подниматься из дорожной грязи. Рошфор отшатнулся в сторону – ему показалось, что сейчас она рухнет вторично, придавив и крестьянина, и его самого. Однако карета снова скрипнула и с глухим ударом встала на колёса. Кучер, едва удерживая совершенно шалевших лошадей, повёл их за собой вперёд. Карета покатилась, выбираясь из грязи, и вскоре уже стояла на ровном участке дороги.
- Извольте, вашмилость! Не оставьте без внимания… Для поправки здоровья ото ж...
Рошфор усмехнулся и, открыв кошель, бросил крестьянину луидор. Взгляд графа тем временем быстро метнулся по сторонам: его интересовало, где находится шпион и намеревается ли он продолжать путь. Соглядатая видно не было, но конюший Его Преосвященства утешил себя мыслью, что скрипы и трески, с которыми ворочалась карета, не услышал бы только глухой.
- Собери всё, мы едем дальше, - повернулся он кучеру. – А вы пока хоть грязь с боков вытрите, что ли…
Крестьяне соломой обтёрли карету, а заодно и лошадей. Кучер собрал разбросанные у костра вещи и, спустя полчаса, граф и графиня продолжали своё путешествие в Мантую. На запятках кареты вновь – хотя уже без прежнего удобства, ибо теперь там было весьма сыро – устроился соглядатай. Двое крестьян, уехавшие ещё раньше, уже сидели в первом же придорожном кабачке – и при том рука у старшего удивительным образом исцелилась.

 Отправлено: 14.12.10 21:43. Заголовок: Разговор в карете по..

Разговор в карете после отъезда от места происшествия затих сам собою, хотя причины молчания были различными. Амалия помнила наставления графа и старательно изображала смертельную обиду, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. А Рошфор развлекался, наблюдая внутреннюю борьбу, постоянно менявшую выражение лица девушки, и периодически прихлебывал коньяк.
После ночной стоянки карета насквозь пропиталась сыростью, особых надежд на январское солнце граф не питал – достаточно было взглянуть на серое небо, затянутое темными свинцовыми тучами – поэтому спасаться от холода приходилось подручными средствами, среди которых почетное первое место занимало творение гасконских виноделов. Фляга быстро пустела, и в какой-то момент графу стало немного жаль шпиона, вынужденного напрасно мерзнуть, ведь подслушивать тишину - занятие бесперспективное.
- Мне кажется, ночью мы не до конца обсудили план наших действий в Мантуе, - завел разговор Рошфор, плотно завинчивая крышечку. Коньяка осталось совсем чуть-чуть, и граф решил приберечь его на крайний случай.
Амалия хотела, было, одернуть графа, по ходу дела забывшего о своих же душеспасительных нравоучениях, но вовремя заметила насмешливые огоньки, плясавшие в его глазах. Ну что ж, она докажет, что тоже кое-чего стоит! Самолюбие не позволяло спустить графу его омерзительное поведение утром, подыгрывать ему графиня не собиралась, точнее, собиралась, но отнюдь не так, как на то рассчитывал Рошфор.
- А, по-моему, наше задание предельно ясно. Приедем на место - узнаем подробности.
- Ночью я был с Вами не до конца откровенен, но теперь пробил час истины. Мое поручение не исчерпывается только тем, что я уже рассказывал.
Графиня с плохо скрытым удивлением посмотрела на него:
- Что Вы имеете в виду?
- Мы остановились на личности… - Рошфор достал помятый листок, разгладил его ладонью, - кардинала Гонзаго, присутствие которого в списке так Вас заинтересовало.
- Вам показалось, я не имею чести знать этого человека, - быстро ответила Амалия. Только бы он не заметил внезапно севшего голоса…
- Тем лучше, потому что мне он хорошо известен. Причем с плохой стороны.
Девушка резко изменилась в лице. Если шпион подослан ее дядей, опасно даже шутить на эту тем, чтобы случайно не раскрыть правду. А граф между тем разливался соловьем, привнося в диалог свежую струю ахинеи:
- До меня дошли слухи, что кардинал был неоднократно замечен в столь предосудительных деяниях, что мне неприятно говорить о них, но необходимо, ради Вашей безопасности.
- А причем здесь я?
- Единственный способ добиться доверия господина Гонзаго – показать, что нам известны все его проступки, и мы готовы с радостью разделить его склонности.
- Какие склонности, черт возьми?
- Черные мессы, групповые оргии, человеческие жертвоприношения, - граф перечислил самым будничным тоном жуткую смесь пороков человечества, которую только смог придумать.
Эффект был потрясающий. Шпион чуть не свалился с запяток, а Амалия впала в ступор от жуткой мысли: а вдруг все это правда?
На некоторое время в карете воцарилась леденящая душу тишина. Шпион, снова угнездившийся на запятках, весь обратился в слух. Ему вдруг стало весьма холодно и неуютно - ибо целью его путешествия был тот же самый кардинал Гонзаго.
Амалия молча размышляла. Дядюшку она не видела уже довольно давно, но в последнюю встречу он вовсе не напоминал буйнопомешанного. Напротив, Гонзаго во многом походил на Ришелье - строгий, аскетичный, очень умный, щедрый и беспощадный. Огромное состояние кардинала позволяло ему вести дела не скупясь - что, естественно, привлекало к нему многих сторонников. Сторонники эти делились для кардинала на несколько кругов, и самым немногочисленным, но зато самым близким и преданным был тот, в который входили люди, служившие Гонзаго не по зову денег или в попытке сделать карьеру. Это были связи зачастую древние, родовы, основанные на долге, чести и личной привязанности - насколько это вообще возможно.
И этот человек вдруг стал воплощением зла?! Графиня тихонько фыркнула, сдерживая смех - шутить изволите, сударь. Гонзаго уважали даже его враги, и хотя, бесспорно, он примерно наказал бы свою племянницу, узнав, кем она стала, но всё же монстром он не был.
- И что же вы предлагаете, граф? Явившись в Мантую принять участие в групповой оргии? - глаза Амалии хитро блеснули.
- Если того потребует наш долг... - возвышенно начал Рошфор. Следующая фраза графини разом спустила его с небес вранья на землю.
- Тогда нам нужно хорошенько отрепитировать.
Конюший Его Преосвященства поперхнулся словами, изумлённо глядя на девушку. Графиня же со спокойной улыбкой отвернулась к окну - любоваться окрестными пейзажами. В качестве компромисса граф отвинтил крышечку на фляжке и сделал большой глоток коньяка.
Шпион от последних слов Амалии всё-таки свалился с запяток. Но карета не успела проехать и двадцати ярдов, как вдруг встала и раздался голос кучера:
- Таверна "Золотой Лебедь", хозяин!
- Мы здесь остановимся, - донеслось из кареты. Шпион облегчённо вздохнул и быстро ретировался в придорожные кусты.
Гостиница была из обозначенных в списке отца Жозефа, потому хозяин, мельком взглянув на графа, многозначительно кивнул и сделал неопределенно приглашающий жест рукой. Рошфор выскочил из кареты и помог выбраться девушке. Пока Амалия осматривалась по сторонам и объясняла кучеру, какой чемодан следует достать, граф вместе с хозяином вошел в гостиницу.
- Милейший, мне необходима твоя помощь.
- Все, что угодно. Лишь бы Его Высокопреосвященство остался доволен мною.
- В этом можешь не сомневаться, кардинал любит, когда ему верно служат.
- Что я могу сделать для господина графа?
- В твоей гостинице есть комната, которая бы легко прослушивалась, но была недосягаема для нескромных взоров?
- Конечно, сейчас покажу. Идемте за мной.
Рошфор посмотрел в сторону кареты - Амалия окончила препирательства с кучером, теперь он понуро тащил в гостиницу чемодан девушки, а она налегке шла за ним. Шпион куда-то исчез, нападения можно было не опасаться, поэтому граф с чистой совестью отправился вслед за хозяином.
Маленькая комнатка на втором этаже находилась в самом конце коридора, отделенная от соседних толстыми звуконепроницаемыми стенами. Дверь с железными полосками подкупала своей прочностью, проковырять отверстие в таком слое дерева - нелегкая задача. Граф внимательно осмотрел запоры, но замочной скважины не было.
- Дверь закрывается только изнутри. Она для особых случаев, ну, Вы понимаете?
- Это мне как раз подходит.
Рошфор подошел к окну и выглянул наружу. Под окном не росло ни одного дерева, стена дома оказалась гладкой и недавно заштукатуренной. Слышимость при полуоткрытом окне была великолепная, а посмотреть, что делается внутри, можно было только при наличии за спиной пары крыльев.
- Комната меня устраивает. В нее Вы поселите мою спутницу.
- А где желаете разместиться Вы?
- Мне подойдет любая комната по соседству. Да, и позаботьтесь, чтобы нас не беспокоили.
Хозяин поклонился в знак согласия и отправился отдавать необходимые распоряжения.
Когда Амалия переступила порог комнаты, первое, что она увидела, была фигура Рошфора на фоне окна. Лучи солнца образовывали вокруг головы графа подобие ореола, придавая ему сходство со святыми, обычно изображаемыми на иконах.
- В целях экономии средств Вы намерены разделить со мной комнату? - спросила девушка, вызвав своим вопросом саркастическую ухмылку графа.
- Напротив, я решил поселиться по соседству, чтобы не нарушать своим присутствием Вашего уединения. Я только проследил, чтобы Вас устроили максимально комфортно.
- Благодарю за заботу, я тронута. Не стоит волноваться, оставьте меня одну.
Выпроводив графа, Амалия облегченно вздохнула - хотелось переодеться и немного расслабиться. После ночи, проведенной у костра, все тело ломило от сна в неудобной позе, отдых был необходим, как воздух. Амалия ополоснула руки и лицо теплой водой из таза в углу комнаты, а после уселась в мягкое кресло, поджав под себя ноги. Из чемодана она вытащила несколько листов бумаги с отвратительными акварелями и с некоторым презрением к самой себе стала их перебирать. Кроме видов Лондона, в спешке срисованных с гравюр, имелось и несколько портретов, на которых, несмотря на отдаленное сходство с оригиналами, внимательный наблюдатель мог бы заметить светлые образы графа, дядюшки Гонзаго и уже знакомого нам шпиона. Девушка нахмурилась - похоже, в покое он ее никогда не оставит. Придется рассказать Рошфору о том, кто именно следит за ними - пусть граф сам решает возникшую проблему, ей и так хватает забот в жизни. С такими благими намерениями графиня и не заметила, как заснула в кресле.
Проснулась Амалия от настойчивого стука в дверь. Слегка позевывая, она поднялась на ноги и отодвинула засов.
- Добрый вечер, графиня.
- Добрый вечер, граф. А сколько времени?
- Почти восемь. Разрешите войти?
Девушка посторонилась, пропуская графа, Рошфор вошел в комнату и сразу же задвинул за собой засов. Только теперь Амалия заметила под мышкой графа какую-то книгу в черном переплете с серебряной пентаграммой на обложке.
- Что это у Вас?
- Название этой книги нельзя произносить вслух, ибо те, кто ее читает, рискуют подарить свою душу дьяволу. Вы слышали о +, - граф приблизил губы к самому уху девушки и тихо произнес название книги.
- Никогда не слышала о такой книге. Где Вы ее взяли?
- Тсс-с, - приложил палец к губам граф, - не задавайте лишних вопросов, у нас мало времени. Зажгите все свечи, которые есть в комнате.
Рошфор положил драгоценную книгу на стол, в то время как Амалия выполняла приказание графа. Девушка терялась в догадках: что именно задумал конюший Его Высокопреосвященства? И не было ли тут связи с ее неосторожными словами, сказанными в карете по поводу практики? Графиня в который раз дала себе невыполнимое обещание держать язык за зубами, но благими намерениями вымощена дорога в ад, куда, по-видимому, и собирался отправиться граф, да еще в хорошей компании.
- Чтобы пройти тернистым путем к свету истины, необходимо пользоваться указателями, которые служат нам путеводными звездами в океане сомнений и неверия, - начал повествование граф, время от времени сверяясь с исписанным с двух сторон листком бумаги, - на протяжении веков многие люди отдали свои жизни за это, ибо сказано было, что станут равными богам вкусившие от древа познания добра и зла. В наследство от смельчаков, дерзнувших бросить вызов богу, достались нам ключи, постичь тайный смысл которых способны лишь отважные духом и упорные в непрестанном поиске света, который сможет рассеять тьму.
С возрастающим удивлением девушка смотрела на графа, стараясь вникнуть в суть сказанного. Суть ускользала. А речь и не думала стремиться к концу.
- И вот теперь я близок к разгадке тайны. Мне помогли в этом, - Рошфор с надеждой обвел взглядом комнату и заметил акварели, брошенные в кресле, - гравюры, созданные под руководством высших сил.
- Не трогайте, - выкрикнула девушка, но было поздно: в руках графа оказался собственный портрет и несколько видов Лондона.
- Да, да, именно так! - Рошфор не обратил внимания на содержание рисунков - он был в состоянии того творческого порыва, который обычно заставляет актёров играть так, словно они живут происходящим на сцене. Водрузив свой портрет на каминную полку в окружение свечей, граф раскрыл книгу и принялся за чтение.
- "И сказано им было, что лишь Один путь соединит в себе многие. И буде тернисты дороги их, должно следовать избранной, ибо лишь она приведёт их к Единому Пути.
В седьмой день от конца, одиннадцатый год от начала, под серебряным солнцем мёртвых, когда цветёт кипарис..."
Амалия со смесью ужаса и недоверия смотрела на происходящее. Наконец, девушка совладала с первой растерянностью, вызванной внезапным появлением графа и его активной деятельностью, и сделала шаг к Рошфору.
И тут же колдовские чары рассеялись.
Книга в руках конюшего Его Преосвященства оказалась обычным гроссбухом хозяина таверны, перетянутым в чёрный бархат и с намалёванной мелом пентаграммой - часть из которой успела уже осыпаться. Граф же нёс полную ахинею, виртуозно импровизирую на ходу и практически не глядя в записи. "Семь свиных окороков, куплены у Луана. Проданы по одиннадцать су серебром". "Дрова для коптильни, кипарис. Две подводы по шестнадцать пистолей".
Амалию разобрал смех. Однако она вовремя заметила внимательный взгляд графа: Рошфор стоял, повернувшись к ней, и казалось, к чему-то чутко прислушивался. Где-то во дворе таверны скрипнула телега, из зала внизу доносился гомон голосов. Заржала лошадь, с приглушённым расстоянием и стенами шорохом кто-то ворочал сено на сеновале. Графиня словно попала в мир звуков - всё, что происходило в таверне и возле неё, было слышно в комнате. И можно было не сомневаться - происходяшее в комнате хорошо слышно снаружи.
Под окном тихо хрустнул гравий и что-то процарапало по побелке стены. Амалия вздрогнула, но Рошфор просиял. Осторожно шагнув к окну, граф сквозь щель между ставнями посмотрел вниз. Удовлетворённо кивнув, он вернулся в центр комнаты, словно в экстазе воздел руки к потолку, запрокинул голову и завопил:
- "И да будет так!"
Затем раболепно бухнулся на колени перед своим портретом, почтительно поцеловав край рисунка.
Амалия фыркнула и попыталась выдать пробившийся смех за кашель.
Граф поднял глаза и наконец увидел, кто был изображён на портрете. Медленно поднявшись, Рошфор сделал шаг назад и отвесил изображению низкий поклон... резко обернулся и графиня ди Амеро оказалась в его объятиях.
- Что вы себе...!
Остаток фразы заглушил долгий поцелуй.

 Отправлено: 14.12.10 22:45. Заголовок: Большой оффтоп: Бре..

Оффтоп: Большой оффтоп:

Бретонка Ивон пишет:

цитата:

Вот! Вот она правда про все "злодейства и подлости" Рошфора. Ради человека, который заменил ему семью (а по всему видно, что потребность в семье, в душевной близости у Шарля-Сезара несмотря ни на что была) Рошфор готов и переодеваться, и притворятся, и рисковать и выслушивать обвинения в бесчестье от туповатых, недалёких дворян и военных. А ради своей семьи на что не пойдёшь?

И то он в деле Марильяка пытался защищать своего родственника, за что было угодил в немилость. Родственники его достали и на службе. И он много для них сделал, для сводных братьев. Это Ришелье настаивал, чтоб Рошфор ставил службу выше семейных интересов. А у того не всегда это получалось. И через все Мемуары красной линией проходит эта его боль, потребность в семье, обида на мачеху, надежда на примирение с отцом, боль от того, что он так его не простил...

Игрок с Молодости упустил то, что он все-таки навещал родных. Когда он из Локатэ поехал в Париж поступать на службу, он заехал к ним. И когда он сказал им, куда едет, как они изменились, устроили ему прием... Алчные и продажные люди... Но это они от него отрекались, а не он. А он и позже, несмотря на все, их не забывал, и даже позже пытался искать у них помощи. Только грубые слова отца заставляли его собрать вещи на следующий день.

Насчет "готов пойти на все" - отчасти да. После цыган, после того как ты в родном доме ел со слугами - все эти переодевания и валяния в навозе - лишь веселое приключение. Но - он сам пишет, что ему противно ремесло шпиона, он предпочел бы военное дело. В деле Шале было даже и трудно - он не привык к таким переходам(он пешком шел всю дорогу на самом деле), потом проспал двое суток, когда пришел в монастырь. И постоянно был в напряжении. Он пишет, что Ришелье послал его в настоящее чистилище. Из серии "противно - но надо". Но ему хотелось лучшего.

Часто обвинения в подлости звучали несправедливо, от родных, лишь потому, что мачеха ненавидела сына от другой женщины, и старалась его выжить, и обработала отца(ее дети, что интересно, ее мнение не разделяли). Достучаться до них и добиться справедливости было невозможно.

Его ненавидели друзья и родственники тех, кого он разоблачал. Но не могут предатели и заговорщики не ненавидеть того, кто их поймал, конечно. Но это скорее честь: ненависть герцогини де Шеврез, Гастона Орлеанского и им подобных - это знак, что ты сделал все правильно. Кто они были в истории - известно. Это как преступники ненавидят сыщиков и полицию.

А остальные поняли все правильно, иначе как бы он Бофору и Тюренну служил?

И кроме этого, этой выполненной по службе "подлости", ему нечего вменить в вину. Чаще его подставляли, а не он кого-то.

В общем, переведут Мемуары - почитаете)

Все, закругляюсь. Продолжайте))

 Отправлено: 15.12.10 09:18. Заголовок: Рошфор Называется &#..

Рошфор Называется "Остапа понесло" Это он под большим впечатлением от "Мемуаров", сейчас их распечатали и читаем.

Любопытно, что за шпионы? Люди Гастона? Шеврез? Или нечто неканоническое?

 Отправлено: 15.12.10 23:21. Заголовок: Беседу про "злод..

Беседу про "злодейства" Рошфора отметила оффтопом.

Бретонка Ивон Продолжайте. Спасибо Вам!

 Отправлено: 16.12.10 00:57. Заголовок: Рошфор А вот если бы..

Рошфор А вот если бы это не Ришелье юного Шарля пригрел, к себе приблизил а кто - нибуть из партии королевы или Гастона( ну наример де Тревиль)? И Рошфор боролся бы против кардинала?

Продолжаю выкладывать:

 Отправлено: 16.12.10 01:02. Заголовок: - Отпустите, это про..

- Отпустите, это просто шутка, - сказала едва слышно девушка, тысячу раз прокляв себя за малодушие.
- Хотите, чтобы я поверил, хотя сами не верите? – прошептал граф, наклонившись к самому уху Амалии, и от его дыхания создавалось ощущение серебряного дождя по коже, - я знаю, что рисунок был сделан под влиянием чувств. Вы слишком романтичны - и слишком искренни. И именно Вы добавили к посланию кардинала две строки со своим именем, чтобы ехать со мной в Мантую.
- По какому праву Вы устраиваете мне допрос? – смущение постепенно уступало место гневу, Амалия нашла в себе силы посмотреть ему прямо в глаза – и тут же утонула в их бездонности, ибо нельзя безнаказанно смотреть в зеркала своей любви.
Граф оставил реплику без внимания. Амалия закрыла лицо руками и тихо произнесла:
- Это правда. Я…
- Молчите, - Рошфор убрал ее руки от лица и провел пальцем по губам девушки, - иначе Вы никогда не простите себе этих слов.
- Пускай, мне все равно: я люблю Вас!
- Так в чем же дело? – граф поднял ее на руки и поцеловал. Сразу закружилась голова, Амалия глухо проговорила:
- Что Вы хотите…?
- По-моему, в карете шла речь о необходимости репетиции?
- Но ведь снаружи слышно каждое слово!
- Значит, нет смысла в дальнейших разговорах.
Шпион под окном просто изнывал от нетерпения. Последнее, что он слышал, был экстатический возглас графа «И да будет так!», а потом все смолкло. Только доносился невнятный шепот, отдельных слов было не разобрать. В отчаянии он огляделся по сторонам: кроме кустарника, служившего жалким прикрытием его любопытству, никакой растительности возле гладко оштукатуренной стены таверны не наблюдалось. Происходящее в комнате интересовало все больше и больше, спектакль нашел самый горячий отклик в его сердце. Правда, он заметил некоторые отличия от традиционного обряда, но возможно, это особенности французской ложи? Неужели граф тоже принадлежит к тайному братству?
Вот ведь как бывает иногда с невинными шутками…

Со своей ношей граф добрался до кресла и сел в него, устроив девушку на коленях. В людях Рошфор всегда ценил смелость, поэтому признание Амалии его тронуло. А три дня назад он не подозревал о ее существовании...
Рошфор налил стакан вина и протянул ей:
- Выпейте, милая графиня, и успокойтесь. Я искренне восхищен Вами. Вместе с таким человеком можно смело рисковать жизнью, не опасаясь получить удар кинжалом в спину. Я рад, что мы оказались вместе в начале этой долгой дороги.
От волнения Амалия чуть не захлебнулась, с трудом удержав стакан у губ, но потом все же выпила благотворящую жидкость, напряжение немного спало. А граф продолжал речь, о которой сам не смог бы с уверенностью сказать, были ли ложью эти слова утешения:
- Я сохраню в сердце все сказанное Вами сегодня, Амалия, - граф коснулся губами ее ладони, а потом крепко обнял.
Тишину в комнате можно было нарезать ножом, казалось, время остановилось на полпути к бесконечности, и можно было вот так, не шевелясь, просидеть в кресле до рассвета, предаваясь размышлениям. Идиллическая картина была прервана странным шорохом за окном, как будто по земле осторожно тащили волоком что-то тяжелое. Рошфор помог девушке подняться на ноги и молнией метнулся к окну. Граф сдержанно выругался, когда увидел, что шпион почти дотащил до стены таверны садовую лестницу…
- Вы знаете, кто следит за нами? – шепотом спросил граф Амалию, которая подошла к окну вместе с ним.
- Думаю, что да. Но я понятия не имею, зачем.
- Вы мне все расскажете после, а сейчас нам надо продолжить спектакль. Нельзя допустить, чтобы он догадался об обмане.
- Но как? Я никогда не участвовала в подобных вещах!
- Можно подумать, я все свое свободное время посвящал изучению черных месс и демонологии!
- У Вас неплохо получается, граф.
- Вы мне льстите. Принесите сюда книгу.
Девушка подобрала с пола гроссбух и протянула ее Рошфору. Тот перевернул несколько страниц и вырвал лист, почти полностью залитый чернилами:
- Надеюсь, мэтр Саньер меня простит за столь грубое отношение к его денежным делам, – пробормотал Рошфор, выдирая из книги еще несколько страниц, - что смотрите? Несите свои акварели!
Жестокая судьба была уготована невинным творениям Амалии, но она решительно сгребла в кучу рисунки и отдала их графу. Рошфор бегло просмотрел – и все-таки отложил свой портрет в сторону, то ли из тщеславия, то ли из уважения к художнице, а оставшиеся раскидал вокруг себя.
- Как-то неубедительно, - произнесла Амалия, - мне всегда казалось, что на черных мессах много крови и кого-нибудь убивают.
- На это нет времени. А впрочем… - граф снял со стола бутылку и стал щедро разливать по бумагам бургундское.
Картина становилась все более жуткой: расставленные повсюду свечи, разбросанные бумаги, залитые чем-то алым, меловая пентаграмма на полу... Рошфор любовно оглядел творение рук своих и тихо приказал:
- Раздевайтесь и ложитесь в центре. Будете жертвой.
- Какого черта Вы себе позволяете? – прошипела девушка, мгновенно покраснев от мысли о картине, которую предполагали его слова.
- Вам помочь, моя дорогая? Вы ведь должны понимать, что если есть способ заставить шпиона попасть в западню, то мы не должны им пренебрегать во имя того дела, которое нам поручено.
- Ну, так сами и раздевайтесь! – в сердцах бросила Амалия.
- А шпиона ловить будете Вы? – граф издевательски рассмеялся и отсалютовал Амалии шпагой, - если хотите, я даже могу отвернуться…
Не глядя больше на девушку, Рошфор подошел к окну и затаился за створкой внутреннего ставня, весь обратившись в слух. Мысленно помянув незлым тихим словом и графа, и его матушку, и кардинала, имеющего таких верных слуг, графиня сняла халат и рубашку и улеглась в центр магического круга. Для пущей достоверности она слегка прикрылась окрашенными вином листами бумаги. Все приготовились ждать.
И тут верхний край лестницы опустился на подоконник. Ступеньки заскрипели под тяжелыми шагами соглядатая, который быстро поднимался наверх. Когда он увидел распростертое на полу в крови тело девушки, он буквально ввалился в комнату, окончательно позабыв страх быть обнаруженным. И в тот же миг почувствовал на своей шее холодное лезвие шпаги.
- Кто Вы, и что Вам здесь нужно? - интонации в голосе Рошфора не предвещали ничего хорошего.
Слова графа пригвоздили шпиона к полу намного надежней, чем острое лезвие, царапавшее его шею.
- Я все объясню, - быстро проговорил мужчина, бросив шпагу на пол. Правую руку он засунул за пазуху и вытащил оттуда конверт, который протянул Рошфору.
- Открывайте, - произнес с усмешкой граф. Знаем мы таких вот любителей отвлекать внимание – чуть зазеваешься, и птичка выскользнет на волю. Шпион разорвал пергамент и достал красный эмалированный восьмиугольный крест. На жемчужном овале в центре креста можно было различить черное изображение пронзенной кинжалом головы.
- Я хотел сразу предъявить это, но не был уверен, что Вы тот самый человек, который мне нужен.
Граф взял протянутый крест и с недоумением повертел в руках. Где-то он уже встречал изображение такого креста… И вдруг заметил на оборотной стороне инициалы «J.M.» Жак де Молэ! Только храмовников, или, как теперь они себя называли, масонов, не хватало для полного счастья. С другой стороны, стоило попытаться извлечь выгоду из нового поворота событий.
- Ничего об ордене отнюдь не открывать никому, не удостоверившись тщательным испытанием, что он истинный свободный каменщик, - бормотал шпион в каком-то экстазе, вперив восторженно-идиотический взор в Рошфора. Граф только вздохнул и опустил шпагу.
- Может быть, Вы побеседуете в другом месте? А я бы пока оделась, - подала голос Амалия, и мужчины одновременно обернулись к ней, вспомнив о ее существовании. Рошфор тут же нарушил свое обещание не смотреть на неодетую графиню, но вовремя опомнился и подтолкнул шпиона в направлении двери.
- В самом деле, при нашем разговоре не должны присутствовать посторонние. Закройте за мной дверь и не впускайте никого, понятно? – не слишком вежливо произнес граф, которому в данный момент времени меньше всего хотелось вспоминать все, чего он не знал о тайных обществах, и покидать свою очаровательную напарницу.
Когда дверь захлопнулась, Амалия несколько минут пролежала в той же позе, будто надеясь, что он сейчас вернется, но ничего не происходило. Видимо, им было нескучно и без нее, - в сердцах подумалось графине. С трудом пытаясь сдержать слезы разочарования, она накинула рубашку и халат. Взгляд остановился на бессмертном бухгалтерском творении метра Саньера, и книга полетела в направлении двери, с глухим стуком треснувшись о дерево. За ней последовала бутылка из-под вина, поднос с ужином, бронзовый подсвечник… Больше кидать было нечего, и девушка слегка успокоилась. Плотно задвинув засов на двери, она снова уселась в кресло.
Из акварелей уцелел только портрет графа. Это надо исправить! – подумалось Амалии, и с наслаждением она принялась исправлять, подрисовывать и украшать собственное творение угольным карандашом.
В соседней комнате разговор питался более высокими материями. Рошфора уже начинало тошнить от экстатического потока мыслей, который этот профан выливал на него. Наконец, в рассказе стали проскальзывать осмысленные нотки, и граф прислушался внимательнее.
- … меня направили с поручением к кардиналу Гонзаго, и когда я случайно узнал, что его племянница в Париже, я не мог упустить свой шанс.
- Кто направил?
- Тот, кто дал мне этот знак. Для кого ни одна черта жизни человеческой, ни мысли, ни деяния его – ни возмарается из великой книги бытия. Кому я поклялся верностью и послушанием, ибо слепо долженствует посвящаемый слову Великого Мастера…
- Я что-то не улавливаю – причем здесь я и графиня ди Амеро? – терпение графа подходило к концу. К тому же, перед глазами то и дело всплывал образ лежавшей на полу Амалии, и это тоже мешало сосредоточиться.
- Мне случайно стало известно, что Вы едете в Мантую, и я решил, что вместе мы скорее достигнем цели. Простите, что не сразу представился и следил за Вами, но надо было удостовериться, что Вы один из наших. Вы ведь состоите во французской ложе? Обряд немного отличается от принятого в Шотландии.
- Да, конечно. Истина многолика, как и пути к ней, - туманно ответил Рошфор, предпочитая не вдаваться в подробности. Крест же машинально опустил в карман – пригодится, - Итак, чем Вы можете быть полезны мне?
- У меня есть письмо к Его Высокопреосвященству де Гонзаго, которое откроет двери в кардинальский дворец.
- Где оно?
Шпион достал письмо, запечатанное светло-зеленой печатью с оттесненным на ней орлом. Граф повертел письмо в руках, потом поднес его к свече и немного подержал над ней, чтобы нагреть воск. Тонким ножом граф сковырнул печать, оставив рисунок на ней в неприкосновенности. Шпион с восхищением смотрел за действиями мастера, забывая порой дышать. Письмо оказалось коротким, но содержательным:
«Любезный брат мой! Направляю к тебе посланника, который передаст ключ, открывающий двери к твоему сердцу. Мы хотим знать, окажешь ли ты поддержку нашему общему врагу, чьи конницы уже мчатся по пыльным дорогам в направлении твоей родины? Наша воля и страстное желание – никаких переговоров, борьба до последнего. Мы знаем, что твое мнение решает многое, и настоятельно рекомендуем последовать нашему настоятельному совету».
Подписи не было, но, несмотря на осторожность адресата, письмо говорило о многом. Рошфор мгновенно вспомнил о талантах Амалии – а что, если переписать текст так, чтобы письмо принесло пользу вместо вреда? Над этим стоило поработать, а пока граф сложил бумагу в карман и произнес:
- Ты правильно поступил, что доверился мне, брат мой. Теперь можешь идти отдыхать в «Танцующего фавна» - ты ведь там поселился?
Шпион вытаращил глаза – граф начинал казаться ему сверхъестественным всезнающим существом, хотя на самом деле в городишке было всего две приличных гостиницы, в которых можно было остановиться.
- Да, конечно, конечно, - ответил шпион, пятясь к двери. Через время его шаги затихли в конце коридора. Граф посмотрел в окно – в свете фонаря над дверью было хорошо видно, как шпион пулей вылетел из гостиницы, бросил взгляд на окна второго этажа, сквозь ставни которых пробивался свет и опрометью кинулся бежать по улице прочь. Так, с этой проблемой было покончено. Граф криво ухмыльнулся – нет, положительно, человек в здравом уме и твердой памяти не может участвовать в тайных религиозных обществах. Надо бы посоветоваться с Амалией, сможет ли она подделать почерк в письме, адресованном ее дядюшке. Приняв это твердое решение, граф постучался в дверь соседней комнаты.
- Амалия, откройте, мне необходимо поговорить с Вами.

 Отправлено: 16.12.10 23:50. Заголовок: Бретонка Ивон пишет:..

Бретонка Ивон пишет:

цитата:

А вот если бы это не Ришелье юного Шарля пригрел, к себе приблизил а кто - нибуть из партии королевы или Гастона( ну наример де Тревиль)? И Рошфор боролся бы против кардинала?

Хм... Трудно себе представить это... Рошфор, такой, какой он был в начале карьеры, вряд ли их мог заинтересовать. Им нужен заговорщик, человек, который был бы им выгоден. Юнец, взявший в плен испанского офицера, им не интересен. Зато кардинал мог увидеть что-то в том, как Рошфор это выполнил. А узнай они его историю, тем более вряд ли бы пригрели. Пригреть кого-то мог Ришелье. Да они не такие люди, чтоб уметь быть благодарными и ценить людей. Рошфор по характеру к тому же им не подходит. Его могут возмутить(да и возмущали) дебоши Гастона и блуд и интриги герцогини. Он пытался во время Фронды работать на их партию. Ничего хорошего из этого не вышло. Нет, каков ты - таков и твой хозяин. После Ришелье он надолго задержался только у Бофора и Тюренна. Потому что для Рошфора важно, кому он служит.

Де Тревиль - тоже, в жизни он не такой благородный, как у Дюма, и еще не был капитаном мушкетеров. Факт - особо отметил это именно Ришелье. Из всех именно он решил пригласить Рошфора на службу после подвига в Локатэ.

Да что там - если б да кабы... Вот не случилось)))Скрытый текст

Если б мы квартиру не продавали перед отъездом за границу, давно б имели свой отдельный дом... Что на роду написано, то и получите...

 Отправлено: 17.12.10 00:26. Заголовок: - Идите к чёрту. - Ч..

- Идите к чёрту.
- Что-что?! - Рошфор изумлённо уставился на дверь.
- О, простите. Я неверно выразилась. Чтоб духу вашего не было подле моей двери, господин граф! - в голосе графини отчётливо сквозила язвительность, но Рошфору послышались и другие нотки - нотки сильной обиды. Хотя сейчас конюший Его Преосвященства был менее чем когда-либо настроен на долгие успокоительные беседы, он всё же смягчил свой голос насколько возможно - во многом тому поспособствовало видение распростёртой на полу Амалии, услужливо всплывшее в памяти.
- Моя дорогая графиня, - граф наклонился к замочной скважине, и шёпот его был слышен только в комнате, - умоляю вас открыть мне дверь. У меня есть важные сведения относительно вашего дядюшки.
- Какого дядюшки?
- Я что, должен кричать его имя на всю гостиницу?!
Засов глухо прошуршал в пазах и дверь открылась. На пороге стояла Амалия, скрестив на груди руки. Граф с сожалением отметил наличие на девушке халата - он предпочёл бы снова видеть её на полу, или хотя бы на постели, ибо Рошфор был уверен: графиня ди Амеро не обнажилась бы ни за что, если б не имела на то своих причин.
- Входите, не стойте на пороге - сквозняк.
Граф вошёл внутрь и, тщательно прикрыв за собой дверь, заговорил шёпотом. Он помнил, в какую комнату по собственной его просьбе их определил мэтр Саньер.
- Ваш дядюшка, кардинал Гонзаго, - глаза Рошфора хитро блеснули, когда он увидел удивление Амалии, - оказывается, состоит в ложе. То что Гонзаго ваш дядя и почему вы это забылыи можете мне не объяснять. Но нам нельзя не воспользоваться такой удачной возможностью. Поэтому я прошу вас немедленно вспомнить и рассказать мне о нём всё до мельчайших деталей, что только возможно. А также, если вы знаете что-либо о обрядах масонов, то я...
Граф запнулся, ибо в этот момент увидел свой портрет. За те несколько минут, что длилась его беседа со шпионом, Амалия успела основательно подправить творение. Нарисованный Рошфор обзавёлся небольшими рожками, трезубцем в одну руку и фолиантом, подозрительно походшим на гроссбух мэтра Саньера - в другую. За спиной графа пылал огонь и всё лицо его, исправленное рукой взбешённой графини, выражало высшую степень магического экстаза. Увидь его сейчас шпион - как знать, не принял бы за самого Мастера?
Нехорошо осклабившись, Рошфор медленно повернулся к Амалии. В глазах графа плясали отблески камина, придавая ему невероятное сходство с сюжетом портрета.
- Мило...
Амалия не сочла необходимым ответить, скрестив на груди руки, она с вызовом смотрела на графа, и, если в черных глазах плясали искорки камина, то зеленые светились испепеляющим огнем, по сравнению с которым адское пламя казалось ласковыми лучами майского солнца.
Рошфор взял в руки портрет и сразу же вымазался углем – графиня явно перестаралась с раскрашиванием. А потом громко рассмеялся, не заботясь, слышно его снаружи или нет.
- Нет, портрет просто очарователен! Жаль, что не в полный рост – это лишило Вас возможности украсить меня хвостом и копытами, но не переживайте, у Вас будет масса поводов продолжить столь богоугодное занятие.
- Кто бы говорил! За кого Вас принял бедный Диего? За проводника воли божественного провидения?
- А вот с этого места нельзя ли поподробнее? С кем мы имели честь общаться сегодняшней ночью?
- Это долгая история, может быть, ее будет уместнее рассказать завтра? – вздохнула Амалия, которой сейчас вовсе не хотелось копаться в собственном прошлом.
- Нет, моя дорогая Амалия, нет, и еще раз нет, - граф вытер носовым платком пальцы и бросил испачканную ткань в камин, - мне порядком надоели Ваши секреты и недомолвки. Сначала забываете, что Гонзаго – Ваш дядя, потом я выясняю, что именно благодаря Вам у нас на хвосте шпион… Чего мне ожидать в дальнейшем?
- Я все расскажу, если Вы настаиваете. Диего – не знаю, как его зовут сейчас, но раньше его звали Диего де Модильоне – мой друг детства. Наши семьи были очень дружны, родители искренне предполагали поженить нас в будущем, поэтому мы много времени проводили вместе... А потом чума унесла отца с матерью, и меня взял на воспитание дядя. Диего еще некоторое время продолжал приходить ко мне, пока дядя не дал ему понять, что ищет для меня более подходящую партию, и он исчез. Я не меньше Вашего удивилась его появлению.
- Мда. Не слишком много полезного. И Вы не знаете, с какого перепугу он подался в масоны? Может быть, Ваш дядя сам отправил его в Шотландию, так сказать, по обмену опытом? – размышлял вслух граф.
Амалия только покачала головой:
- Я же сказала, что шесть лет его не видела.
- Вам повезло, что такой жених от Вас сбежал. По-моему, у него не все в порядке с головой.
Только годами отработанная привычка быть готовым ко всему помогла графу перехватить руку Амалии, стремительно метнувшуюся к его щеке. Рошфор притянул девушку к себе и тихо проговорил, склонившись к самому ее уху:
- Еще один подобный поступок – и я не посмотрю на то, что снаружи все слышно. Клянусь честью, Вам лучше не провоцировать меня на опрометчивые действия…
Граф резко сжал Амалию в объятиях, коротко выдохнул и произнес сквозь зубы сдержанное ругательство. С трудом обретя душевное равновесие, Рошфор толкнул графиню в кресло, а сам сел рядом на стул. К счастью, бутылка, запущенная в дверь, каким-то чудом не разбилась, и после нескольких больших глотков туман в голове немного рассеялся.
- У меня к Вам есть одно дело. Я восхищен тем, насколько ловко был подделан почерк Ришелье в письме с распоряжениями, я бы ни за что не догадался, если б не видел своими глазами. Теперь снова требуются Ваши таланты - вот письмо к кардиналу Гонзаго. Сможете написать точно такое же, но с другим текстом?
- Дайте взглянуть, - Амалия протянула руку за письмом и невольно коснулась пальцами ладони графа. Оба вздрогнули, но это длилось одно мгновение. Графиня развернула бумагу и внимательно осмотрела письмо:
- Думаю, это будет не слишком сложно. Только достаньте подходящие чернила - видите, здесь редкий темно-зеленый оттенок.
В неровном свете оставшихся свечей Рошфор не рассмотрел цвета чернил на письме, хотя, скорее, причина невнимания графа крылась в том, что все его мысли в настоящий момент, так или иначе, сходились на прекрасной графине.
- Я оставляю письмо, подумайте, что можно с ним сделать, а взамен забираю другой шедевр, - граф аккуратно свернул свой портрет и поднялся на ноги, - приятных Вам сновидений, милая графиня.
Уже в дверях, отодвигая засов, граф обернулся к Амалии и негромко произнес:
- Да, совсем забыл сказать: без одежды Вы гораздо красивее. Можете в меня чем-нибудь запустить, пока я не ушел.
- Идите к черту! – в сердцах выкрикнула девушка.
- Выполняю Ваше пожелание, - граф шутливо поклонился и вышел, закрыв за собой дверь, в которую на этот раз ничего не стукнулось.
Утро застало домочадцев мэтра Саньера в большом смятении: важные гости собрались выехать на рассвете. У кареты, в которую кучер и двое конюхов гостиницы впрягали лошадей, уже стоял Диего. При свете разгорающегося утра Рошфор рассмотрел наконец лицо шпиона: бледное, утончённое, с чуть выпуклыми глазами и тонкими губами. Диего напоминал графу маленького грустного лягушонка, но сейчас в его взгляде светилась смесь обожания с восхищением на грани религиозного экстаза.
Граф, вечером тайком пославший почтенного хозяина гостиницы к старому ювелиру в городок, с гордостью щеголял новоявленным масонским перстнем, бесстыдно скопированным с давешней печати. От себя граф добавил в него французскую лилию и нечто, что с большим лишь трудом можно было принять за перевёрнутый трезубец, но скорее за вилку.
- Путь будет трудным... Вы предпочитаете карету или стражу? - конюший Его Преосвященства говорил медленно и являл собой такие гордость и осознание своей значимости, что у Диего не возникло сомнений:
- Если только вы доверите мне этот ответственнейший пост, мессир...
Рошфор величественно кивнул и знаком велел кучеру отдать новоявленному попутчику аркебузу.
Амалия на протяжении всех сборов стояла на крыльце гостиницы, следя за погрузкой своих чемоданов: такое ответственное дело, по её мнению, не следовало доверять никому. Беседа графа со шпионом её немного позабавила, но, с одной стороны, нужно было сохранять спокойное выражение лица - неровен час, Диего поймёт, что над ним просто потешаются. С другой - у Амалии было слишком плохое настроение, чтобы не то что смеяться, но даже улыбнуться. Испорченный вечер накануне, когда они с графом могли быть наконец вместе, и появление старого жениха вовсе не радовали девушку. К тому же несмотря на так удачно полученное письмо - уже переписанное и снова запечатанное - графиня ди Амеро всё ещё слабо верила в то, что дядюшку можно шантажировать масонской ложей. На кардинала Гонзаго вообще влияла лишь одна вещь: собственное мнение.
- Пора, моя госпожа... - Рошфор с улыбкой протянул девушке руку и помог ей сесть в карету. Следом сел граф, шпион устроился на запятках и кучер с протяжным "й-ах-ха!" рассёк воздух кнутом. Путешествие продолжалось.

 Отправлено: 17.12.10 00:29. Заголовок: До Лиона они добрали..

До Лиона они добрались без особых приключений 20 января, проведя в пути чуть больше двух недель. С погодой им везло: после той памятной ночи, когда пришлось вытаскивать застрявшую карету из лужи посреди дороги, небо не послало им ни дождя, ни снега – стоял теплый радостный январь, от которого еще сильнее скребли кошки на сердце у Амалии. Присутствие Диего поначалу очень тяготило девушку, но пришлось поневоле привыкнуть. Каждый вечер, останавливаясь на ночевку в очередной гостинице из «списка отца Жозефа», как иронически прозвала молодая шпионка руководство к действию, используемое графом с точностью до наоборот, неразлучная троица ужинала вместе, потом играла в карты, а дальше мужчины отправлялись «побеседовать о делах ложи» - на совещания Амалию не допускали никогда. Девушка подозревала, что граф поил Диего до беспамятства и с чистой совестью отправлялся спать, потому что наутро бедный малый все время прикладывался к фляжке и жаловался на головную боль.
Город был взбудоражен предстоящим приходом королевской армии. Ришелье заблаговременно разослал депеши своим людям и мэр Лиона, Шарль де Боэм, как можно тщательнее создавал видимость выполнения всех приказов. Не успела армия покинуть Париж, как Шарль уже отправил с голубиной почтой два письма с абсолютно одинаковым содержанием. Одно было адресовано кардиналу, второе – Шеврез. Ришелье принял текст о готовности города принять армию за чистую монету, а герцогиня искренне обрадовалась, что любовник остался ей верен и «подготовил» город, в котором кардинал не найдет ни провианта, ни фуража, ни квартир для постоя. Но внешне все оставалось спокойным.
Путешественники остановились в скромном постоялом дворе на окраине с романтическим названием «Свинья на вертеле», вызвавшем у графа стойкую ностальгию по горячо любимому «Жирному Свину».
- Я даю Вам полчаса, чтобы привести себя в порядок. Ровно в двенадцать я к Вам зайду, и мы отправимся в одно весьма приятное место. Оденьтесь понаряднее, моя дорогая, - граф ни на минуту не выходил из роли всесильного руководителя экспедиции, чем ужасно бесил Амалию.
- А Диего за нами не увяжется?
- Не волнуйтесь, я все устрою, - граф выразительно покрутил в пальцах фляжку и снова спрятал ее за пазуху.
Комната, доставшаяся девушке, была чистенькой и довольно уютной. Амалия со вздохом раскрыла чемодан и достала из него единственное платье, в котором не стыдно было бы появиться в приличном месте в сопровождении графа. Тяжелый бархат порядком помялся, ведь за время путешествия ей ни разу не пришлось его надеть. На звон колокольчика появилась старая служанка, одетая по моде времен доброго короля Генриха.
- Чего изволите?
- Принеси горячую воду и утюг.
Амалия быстро принялась за дело, приводя свой наряд в божеский вид. И совсем забыла думать о времени, когда услышала требовательный стук в дверь. Так и есть – полдень.
Граф вошел в комнату, застав девушку за процессом расправления над паром складок платья.
- Вы до сих пор не одеты? Скорее, нас уже ждут!
- Но я не могу появиться на людях в помятом костюме! Дайте мне еще немного времени.
Рошфор тихо выругался и плотно прикрыл за собой дверь.
- Если через четверть часа это чертово платье не будет на Вас надето, я начну нервничать, и Вам это не понравится. А пока слушайте и запоминайте. Прием, на который мы сейчас попадем, посвящен помолвке племянницы мэра. Девица, говорят, страшнее воинов Чингисхана, да к тому же и репутации не самой безупречной, если бы дядя не пообещал за ней богатого приданого, виконт де Морсер не подошел бы к ней и на пушечный выстрел. В общем, сегодня будет объявлено о помолвке, а это хороший предлог посмотреть на настроения мэра и его приближенных. Не уверен, что они настолько преданы кардиналу, как говорят об этом.
- Как Вам удалось получить приглашение?
- Элементарно. Пару лет назад я был здесь по делам, секретарь мэра знает меня под вымышленным именем. А приглашение я достал за взятку, да, кстати, Вы – моя жена.
- Что? Какого дьявола? – Амалия резко повернулась к графу и выпустила из рук наряд. Рошфор в самый последний момент успел спасти ткань от погружения в чан с водой, подхватив выпавшее из рук платье.
- Ну, хватит. Одевайтесь! Все равно помнется в карете.
Амалия потянулась к колокольчику, но граф перехватил ее руку.
- Нет времени. Служанки здесь - словно сонные курицы. Я сам помогу Вам.
После ночи знакомства с Диего Амалия стала замечать, что граф держится с ней подчеркнуто вежливо, без малейшего намека на то, что было, и эти слова ее удивили.
- Поможете затянуть корсет? Не сомневаюсь, Вы прекрасно знаете, как это делать?
- Не сомневайтесь, - криво ухмыльнулся конюший Его Преосвященства и перешел от слов к делу.
Через десять минут Амалия была полностью одета, и граф с некоторой гордостью оглядел свою спутницу. Светло-сиреневое платье из бархата с неглубоким декольте прекрасно подчеркивало фигуру девушки, свежий цвет лица оттенялся широким кружевным воротником ослепительной белизны.
- Вы прелестны, дорогая графиня, - восхищенно протянул Рошфор, ни разу до того не видевший ее в женском платье, - думаю, это как раз подойдет к Вашему платью.
В руках графа оказался мешочек из парчи, из которого тот вытряхнул на ладонь изящное украшение. Неведомый мастер создал из серебра морскую раковину, покрыл ее сиреневым перламутром, а в самом центре поместил огромную черную жемчужину. Амалия даже не успела поблагодарить, когда граф быстро защелкнул украшение на ее шее.
- Какое бы имя Вам дать? – задумчиво произнес Рошфор, - в приглашении значится «шевалье Ладюри с супругой», но надо же мне как-то называть свою жену?

 Отправлено: 17.12.10 21:45. Заголовок: А дальше?..

А дальше?

 Отправлено: 18.12.10 11:57. Заголовок: По-моему тут серьёзн..

По-моему тут серьёзный ляп: масоныэто восемнадцатый век, а не семнадцатый.
Арамисоманка:

цитата:

А дальше?

Выбирайте сами, - Амалия состроила очаровательную гримаску.
- Мари?
- Фи!
- Лили?
- Граф, вы пошляк!
- Софии? София... Неплохо, имя святой покровительницы Константинополя.
Графиня посмотрела на себя в небольшое зеркальце.
- Константинополя?
- Можете считать, что мы идём в ставку турецкого султана. Эта каналья мэр ничуть не менее хитёр и как уж старается лавировать, угождая и нашим и вашим.
С этими словами граф взял Амалию за руку и едва ли не вытащил за собой из комнаты.

Приём у господина де Боэма отличался тем роскошеством, которое стремятся выказать при известном достатке, помпезностью, которую мелкопоместное дворянство почему-то часто путает с великолепием столицы – и убогой кичливостью, которую выказывают провинциальные управители, чей титул хоть и унаследован, но насчитывает никак не больше трёх-четырёх поколений, а за них – увы – не избавиться от мещанских замашек.
Племянница и в самом деле оказалась особой, мягко говоря, не привлекательной. Девица походила скорее на дочку какого-нибудь углежога или трубочиста, была непомерно дородна и отнюдь не красавица. Бедный жених исчез сразу после официальной части, и позже Амалия замечала его несколько раз в отдалении, постоянно с полным бокалом вина и постепенно всё более пошатывающейся походкой.
Рошфор был сама любезность и изящество. Сразу после того, как закончилось вступление и гости получили возможность общаться в ожидании ужина и танцев, вокруг графа образовалось изрядное общество. Большую часть его составляли дамы – Амалия, как ни старалась, не смогла заставить себя играть роль благодетельной супруги, и вскоре покинула «шевалье де Ладюри». Среди дам рядом с конюшим Его Преосвященства были молодые люди, по большей части франтоваты, которые, открыв рот, слушали его разглагольствования о парижской моде. Спустя некоторое время молодёжь сменили господа постарше, и сразу же речь зашла о политике, войне и налогах.
Вокруг Амалии собрался тот сорт молодых провинциальных дворян, что составляют особый круг, которым порой можно даже отчасти гордиться. Это были люди образованные – насколько возможно, сумевшие попутешествовать и повидавшие свет. Их родословные были достаточно солидными, чтобы тягаться с мэром, но гораздо меньшая плотность кошельков и наследное благородство избавили их и от глупой франтоватости, и от излишней спеси. Часть этих молодых людей составляли офицеры лионского гарнизона, чем Амалия не преминула воспользоваться: немного побеседовав о всяческих мелочах, он перевела разговор в нужное ей русло, и поскольку графиня знала толк в лошадях, оружии и охоте, вскоре именно офицерская часть кружка с некоторыми добавлениями штатских осталась возле неё.
- А правда ли, что король уже выступил с армией из Парижа?
- По крайней мере, три недели тому назад он намеревался так поступить, - Амалия внимательно посмотрела на молодого лейтенанта. – Я слышала, что Лион готов принять королевское войско и обеспечить его снаряжением и провиантом?
- Отчасти... – юноша смущённо одёрнул рукав своего камзола.
- Как же так, виконт?
- Видите ли, сударыня... Дело в том...
- Дело в том, что ни черта он не готов, - резко заметил другой, худощавый, скуластый, с пронзительным взглядом чёрных глаз из-под грозно насупленных бровей.
- Месье Лагарди, наш поэт... – шёпотом представил его кто-то. Амалия чуть склонила голову.
- Вы ведь не военный, месье Лагарди?
- Да, не военный, сударыня. Но в Лионе всякий ребёнок – да что там, каждая собака знает, что в городе нет ни провианта, ни фуража, а на складах гарнизона мыши вешаются среди той ветоши, что называют формой.
- Не может быть.
- Да как угодно. Они этого не признают, - гневно кивнул поэт в сторону офицеров. Кто-то из молодых людей нахмурился, кто-то даже потянулся к шпаге. – Но что взять с этих людей, сударыня, если они обязаны выполнять приказы?
- Я уверена, что старейшины города и офицеры гарнизона позаботятся, чтобы к прибытию Его Величества короля и Его Преосвященства кардинала всё было готово, - Амалия обмахнулась веером и встала. – С вашего позволения, господа, мне жарко и я хочу пройтись немного по террасе. Господин Лагарди, не согласитесь ли вы сопровождать меня?
- Извольте, сударыня, - поэт встал и под недовольными взглядами оставленных молодых людей пара покинула зал.
Граф на мгновение отвлекся от разговора с племянницей мэра и поискал в толпе Амалию. Девушки нигде не было видно, но недовольное шушуканье в офицерском кругу сказало ему о многом, практически обо всем. Глупым чувством ревности граф не страдал никогда, искренне считая себя настолько неотразимым, что ни одна выбранная им женщина не смогла бы предпочесть кого-то другого. Пускай развлекается в одиночестве или в компании провинциальных фанфаронов, лишь б ей удалось узнать что-нибудь из интересующей кардинала информации. Краем уха Рошфор старался уловить, о чем беседовали в офицерском кружке.
Тот самый лейтенант, который первым заговорил с Амалией, теперь немного эмоционально делился впечатлениями с окружающими:
- Надо же, все женщины одинаковы! И эта парижанка не осталась равнодушна к нашему поэту!
- Не берите в голову, писать стихи может любой, а вот на войне хорошая шпага значит много больше, чем пара рифмованных строчек.
- Я только удивляюсь, как ее муж смиряется с тем, что жена вот-вот украсит его голову ветвистыми рогами.
Юноша явно нарывался на ссору, которой граф не мог себе позволить в сложившихся обстоятельствах, поэтому Рошфор вежливо поклонился племяннице мэра:
- Здесь немного душно, может быть, пройдемся по террасе?
Девица с благодарностью посмотрела на графа и подала ему руку.
Разговор на свежем воздухе сначала крутился вокруг парижских мод и нравов, но граф ловко направлял его в нужное русло.
- Вам не слишком грустно расставаться с семьей? Как я заметил, дядя очень Вас любит и желает только добра.
- Он спешит избавиться от меня, чтобы иметь полную свободу действий.
- Для чего?
- Для подготовки к приезду своей подруги. С тех пор, как Господь забрал к себе тетю Эжени, только я мешаю ему по полной наслаждаться жизнью. А когда он получил письмо от своей герцогини, он два дня летал как на крыльях и приговаривал: я все сделаю так, как ты просишь, моя прекрасная Мари. Такая пошлость.
- Действительно, пошлость. Что же он собирался сделать для нее?
- Да ничего. Если б Вы только знали, в каком состоянии город. Мы не готовы принять армию, и я даже обвинила дядю в саботаже, ведь это предательство – не желать победы своей стране?
- Безусловно. И дядя сразу же решил Вас удалить подальше? Грустно, но браки не всегда совершаются по любви, поверьте мне, - граф театрально поднял глаза к небу, мысли же его занимало только сочетание слов «мари» и «герцогиня». Неужели неугомонная Шеврез приложила руку и к этому событию?
Дальнейший разговор интереса не представлял, племянница утомляла своим восторженным патриотизмом, и граф с трудом терпел ненужное более общение. Все, что его интересовало, он узнал, теперь надо найти Амалию и исчезнуть. И вдруг он заметил выходящую из-за поворота террасы «Софию» под руку с поэтом. Они разговаривали и о чем-то смеялись…

 Отправлено: 18.12.10 12:01. Заголовок: Позвольте похитить ..

Позвольте похитить у Вас мою супругу, - произнес граф, учтиво поклонившись Лагарди и Амалии. Девушка поняла, что за этой просьбой кроется нечто более важное, чем обычная ревность, и ласково улыбнулась своему спутнику:
- Похоже, мне и правда пора. Спасибо за приятную компанию, Вам обязательно следует показать свои стихи господину Вуатюру, они прекрасны.
- Надеюсь, мы еще увидимся? Завтра моя матушка дает званый ужин, и я буду счастлив, если Вы придете туда вместе с мужем.
- Если обстоятельства нам не помешают, мы воспользуемся Вашим любезным приглашением, - с непередаваемой улыбкой ответил Рошфор, - а сейчас разрешите откланяться. Засвидетельствуйте мое почтение Вашему дядюшке, - обернулся граф к племяннице мэра, - прием был великолепен, а Вы – его истинное украшение.
- Спасибо, - густой румянец мгновенно заиграл на щеках девицы, когда граф коснулся губами ее руки.
Наконец, Рошфор с Амалией оказались в карете, где не было посторонних ушей и глаз.
- Что Вам удалось узнать, моя дорогая?
- Город к приему армии не готов. По словам офицеров, на складах гарнизона нет ни еды для армии, ни фуража для кавалерии… На что они рассчитывают? Ришелье будет здесь через пару недель, неужели мэр хочет быть повешенным?
- О, эта проблема никого не волнует: Шарль де Боэм готов на все ради своей любовницы, угадайте, кто это?
- Понятия не имею.
- Герцогиня де Шеврез. А уж она-то позаботится о том, чтобы король и кардинал вообще сюда не добрались. Сегодня же я напишу Ришелье о том, что мы узнали. Кстати, мы остановимся здесь еще на денек – хочу прогуляться в сторону городских укреплений, ну а Вы можете сходить на вечер поэзии, если захотите, конечно же.
Больше они ни о чем не разговаривали до самой гостиницы.
Вечером следующего дня к дому Лагарди, расположенному на одной из тихих улочек, примыкавших к центральной площади Лиона, сразу позади ратуши, около семи стали подъезжать экипажи и кареты. Приём у поэта пользовался, как оказалось, не меньшей популярностью, чем приём у мэра – с той лишь разницей, что Лагарди, по-видимому, был чужд кичливости и излишней роскоши. Однако утончённый вкус человека творческого чувствовался во всём.
Удивительным для Амалии оказалась и его матушка – ожидая увидеть провинциальную старушку мелкого дворянства, графиня встретила настоящую светскую львицу, неизвестно какими волями судеб оказавшуюся в провинции. Впрочем, вскоре выяснилось, что отец Пьера де Лагарди – Жозеф де Лагарди – служил под начальством короля Генриха и погиб во время знаменитой битвы с войсками Лиги. Пожалованный вдове пенсион за боевые заслуги мужа позволил ей жить безбедно – но в провинции. Впрочем, Анна – так звали госпожу де Лагарди – не слишком страдала от удалённости парижской суеты: у неё был сын и цель в жизни – сделать сына настоящим человеком.
На вечер собрался небольшой кружок избранных, отчасти – любителей искусства, отчасти – те люди, кто на самом деле был цветом лионского общества. Здесь были несколько молодых офицеров из той же компании, что накануне окружала Амалию, две-три девицы, человек пять дворян постарше с супругами – эти, видимо, составляли круг общения госпожи де Лагарди.
- Добрый вечер, мадемуазель, - Пьер почтительно поцеловал руку графини. Нынешняя любезность не вязалась с его вчерашними резкими речами. – А что же ваш муж?
- Он не смог приехать, и просил извинить его.
- Жаль. Прошу вас...
Ужин протекал в обстановке непринуждённости. Более того – ближе к концу разговоры за столом зашли достаточно откровенные, и высказывания относительно городских властей, мэра, внешней политики Франции и королевских родственников становились всё резче. Амалия старалась меньше говорить и больше слушать, и некоторое время спустя уже могла сделать для себя определённые выводы. Большая часть собравшихся были патриотами страны и сторонниками короля – некоторые даже доходили в своих убеждениях до фанатизма. Однако несколько человек – сам Лагарди, затем сидящий против Амалии пожилой мужчина с пышными усами и бакенбардами, представленный как мсье ля Рош, госпожа Лагарди – как и положено хозяйке, во главе стола, - и сидящий по левую руку от неё господин де Шавиль – ещё один представитель старшего поколения, похожий на пожилого грустного сенбернара – явно не принадлежали к королевской партии. Более того, по нескольким оброненным высказываниям, Амалия сделала вывод, что они скорее кардиналисты, хоть и не заявляют об этом в открытую.
Кажется, положение в городе было куда серьёзнее. Стоило получше разузнать взгляды этих четверых, и если они в самом деле сторонники кардинала – чего опасаются, сдерживая себя в высказываниях?
Тем временем граф Рошфор занимался исследованием укреплений Лиона и настроений в городском гарнизоне. Сойдясь накануне более коротко с некоторыми из представителей «золотой» молодёжи в рядах офицеров, сегодня он без труда попал на экскурсию в Лионские казармы и бастионы.
Бутылки громоздились на столе, буфете, вокруг ножек кресел и даже на подоконнике – на тех его частях, что были свободны от сидящих молодых людей. Большая часть представителей «золотой молодёжи», изрядно перебравшие – а точнее, пьяные в хлам, - либо лежала по углам на кушетках, либо была отправлена домой. За столом между разбросанными картами, стаканчиком с игральными костями, кружками и многочисленными свечами – частью ещё горящими, частью уже оплывшими огарками – восседали самые стойкие. Этими стойкими оказались сам граф Рошфор, которого хмель брал с большим трудом и который за весь вечер выпил едва ли две кружки вина – хотя любой из участников пирушки поклялся бы, что за графом числилась не одна бутылка.
Далее, против графа и спиной к окну сидел давешний виконт – молодой лейтенант де Кадильяк. Камзол на нём был расстёгнут, лицо раскраснелось, но взгляд его всё ещё был взглядом человека достаточно трезвого. Более того, конюший Его Преосвященства с интересом читал в этом взгляде глубокую тоску, которую юноша пытался залить вином.
Капитан де Ланже, командующий артиллерией северного бастиона, дородный бородатый мужчина лет сорока с небольшим, был в этой компании самым старшим – и самым шумным. Он много говорил, много пил, и от него постоянно словно исходили волны невероятного оптимизма. По словам капитана, в городе было вдоволь и провианта, и фуража, более того: стараниями мэра припасов собрали даже с лишком. Но вот куда всё это делось капитан не упоминал – только маленькие хитрые глазки его под кустистыми бровями довольно жмурились, и Ланже тут же переводил разговор на другие темы.
Наконец, нашего внимания заслуживает четвёртый участник этой сцены, до поры составлявший компанию первым трём за картами, но, едва окончилась игра, перебравшийся на подоконник. Время от времени он скидывал в темноту январской ночи пустые бутылки, прислушиваясь к звону стекла внизу – там, где наружная стена бастиона примыкала к углу казармы.
Этим четвёртым был господин де Пенкорнэ, в котором без труда можно было узнать уроженца Гаскони. Официально он занимал должность лейтенанта кавалерии, и в его распоряжении было пятьдесят рейтар. Этот маленький отряд состоял по большинству из наёмников-немцев и швейцарцев, и только два или три человека были французы. Пенкорнэ был человеком очень высоким и в то же время кряжистым, словно старый дуб. Широкие плечи его закрывали почти весь проём окна, хотя сидел он на подоконнике вполоборота. Другой отличительной особенностью лейтенанта были огромные усы на смуглом горбоносом лице. За весь вечер он не произнёс и десятка слов, пил только воду, но зато плотно налёг на ужин, который подали около десяти.
За окном давно стемнело, в комнате же было душно, от камина шёл сильный жар и потому в дополнение к окну, открыли ещё и дверь. В казармах давно царила тишина, гарнизон спал, и только через определённые промежутки времени на стене раздавалась перекличка часовых.
Рошфор весь вечер исподволь расспрашивал офицеров о гарнизоне, укреплениях и припасах, попутно разыгрывая из себя глуповатого и наивного патриота. Роль эта вполне подходила для большинства из участников пирушки, что же касается троих описанных нами офицеров – то графу казалось, что они больше заняты своими мыслями, чем игрой и вином.

 Отправлено: 19.12.10 00:10. Заголовок: Бретонка Ивон пишет:..

Бретонка Ивон пишет:

цитата:

По-моему тут серьёзный ляп: масоныэто восемнадцатый век, а не семнадцатый.

Если честно, там много ляпов(все, молчу, а то Рошфор прибежит с лекцией по матчасти). Но все равно интересно.

 Отправлено: 20.12.10 00:24. Заголовок: ..

ИНТРИГА В ЛИОНЕ
На востоке занялись первые отблески рассвета, которые послужили знаком окончания пирушки. Утро после ночи, проведенной за игрой и выпивкой, начиналось тяжело. Представители старой гвардии как по команде посмотрели на мирно похрапывающих по углам молодых офицеров, потом господин де Пенкорнэ сбросил за окно последнюю бутылку и спрыгнул с подоконника на пол:
- Подъем, служба ждать не будет, - выкрикнул он слегка охрипшим от большого количества вина голосом и принялся расталкивать заснувшего рядом со столом собутыльника.
Мало-помалу переход от сна к бодрствованию был завершен, и Рошфору представилась возможность еще раз оглядеть во всей красе цвет гарнизона, главный оплот и опору мэра. Увиденное его не порадовало.
- Вы где остановились? – неожиданно спросил его лейтенант де Кадильяк.
- В «Свинье на вертеле».
- Тогда нам в одну сторону, я живу в соседнем квартале.
- А Вы сегодня не в карауле?
- Слава богу, нет. Там и без меня хватит скорбных душою и телом после вчерашнего, - он выразительным жестом обвел рукой комнату, и граф мысленно с ним согласился.
Рошфору хватило нескольких минут, чтобы попрощаться с присутствующими, потом граф с виконтом накинули плащи, и вышли на морозный утренний воздух.
- Мою карету забрала на вечер супруга, поэтому предлагаю пройтись, здесь, кажется, не слишком далеко? – с умыслом сказал чистую правду граф, решив во время пути порасспрашивать лейтенанта о положении дел.
- Конечно. Я часто хожу пешком, помогает сосредоточиться на своих мыслях, - ответил виконт и тяжело вздохнул.
Рошфор ухмыльнулся, попытавшись придать своей улыбке отеческий оттенок сочувствия, и похлопал молодого человека по плечу:
- О чем можно тревожиться в Ваши годы? Военная карьера даст Вам звание и почет, а немного везения – и чин капитана. Вы молоды и полны надежд, все дороги открыты перед Вами.
- Меня это мало интересует… - виконт вздохнул еще раз, вдруг резко остановился и пристально посмотрел в глаза графу, - скажите, а Вы ревнуете свою жену?
Граф чуть не поперхнулся заранее заготовленной фразой. В разговоре возникла пауза, а когда Рошфор наконец ответил, каждое его слово было тщательно взвешено:
- И да, и нет. Я стараюсь ей верить. Но почему Вы спросили об этом?
- Простите, мой вопрос бестактен, простите меня еще раз, - сбивчиво извинился виконт и перевел разговор на другую тему, - Вы надолго в Лион?
- Как получится, - пожал плечами Рошфор.
Они поговорили о предстоящей войне и о политической обстановке, но оба старались говорить осторожно и выведать мысли собеседника, поэтому практически ничего не узнали.
– Вот и гостиница, - сказал виконт, - надеюсь, мы с Вами как-нибудь еще встретимся…
Кадильяк учтиво поклонился и быстро скрылся за поворотом. Рошфор посмотрел нему вслед и негромко пробормотал: «Интересно, как выглядит девушка, лишившая сна и покоя столь достойного человека?»
Задав себе этот заведомо безответный вопрос, граф вошел в гостиницу и поднялся к себе.
Карета стояла под окнами, значит, Амалия уже вернулась. Рошфор прислушался – но из-за стены не доносилось ни звука. Граф хлебнул немного коньяка и плеснул в лицо холодной водой из умывальника. Потом он скинул плащ, снял перевязь со шпагой и опустился в кресло у окна.
Осторожный стук в дверь разбудил графа.
- Какого черта? А, это ты, Диего? Заходи.
Преданный масонский прислужник нарисовался в комнате и посмотрел на графа глазами верной собаки:
- Вы не должны были ходить одни ночью, это очень опасно. Ваша жизнь принадлежит не только Вам, не забывайте об этом.
Только бреда с элементами таинственности не хватало Рошфору сейчас для полного счастья… Вдруг свежая мысль пришла в голову графа:
- Друг мой, мне нужна твоя помощь. Но ты должен быть хитер и осторожен, в случае провала ты рискуешь всем. Чем ты готов пожертвовать ради общего блага?
- Жизнью! – с пафосом ответил Диего, его и без того большие глаза выпучились еще больше.
- Прекрасно! Тогда вот задание: ты будешь следить за одним человеком, оставаясь незамеченным, но я должен знать о каждом его шаге.
- Я не подведу Вас, о, великий магистр и учитель, - Диего сделал попытку приложиться поцелуем к псевдомасонскому перстню графа, но Рошфор вовремя отдернул руку.
- Сегодня я покажу тебе за кем надо следить. Постарайся оправдать то высокое доверие, которое я дарую тебе.
Шпион кивнул и пулей вылетел из комнаты. В этот час на всей Земле не было человека счастливее лягушонка с грустными глазами по имени Диего де Модильоне. А графу Рошфору просто не хотелось самому следить за внушавшим серьезные подозрения капитаном де Ланже.
Северный бастион лежал в двух милях от города, и представлял собой хорошо укреплённую крепость. Единственные его ворота выходили на юг, на узкую подъездную дорогу, по обеим сторонам которой на высоту добрых полутораста метров уходили вниз отвесные склоны скалистого оврага. Овраг этот словно опоясывал бастион с севера, запада и востока. На юге довольно крутой склон постепенно сходил на нет почти у самых стен города. Здесь были вторые ворота, через которые бастион снабжался припасами.
Лион начинался сразу за этими вторыми воротами. Городу было тесно в старых стенах, и, пожалуй, давно было пора расширять его границы, но у властей, как всегда, не было достаточно денег для подобного проекта. Поэтому дома, кабаки, лавчонки и всякого рода хозяйственные постройки теснились у самых стен, часто примыкая к ним – в целях экономии на строительстве.
Капитан Ланже за утро успел уже раз десять проехать в бастион и обратно, так что графу не составило труда указать Диего, кто именно нуждается в тщательном наблюдении. Вот уже шесть часов лягушонок пил вино в кабачке, примостившемся прямо у ворот, и наблюдал за непонятными перемещениями капитана. Пару раз в кабак заходили сменившиеся стражники, и из их разговоров Диего вынес две вещи: что капитан круглый дурак, и что ему, видимо, делать больше нечего, как кататься туда-сюда, а ты знай открывай ворота.
Кроме того, один раз капитан заглянул в здание на противоположной стороне улицы. Это был приземистый, двухэтажный дом, настолько старый и запущенный с виду, что было удивительно, как он не развалился от первого же мало-мальски сильного порыва ветра. Верхний этаж его был жилой, в нижем помещалась лавка. Только с большим трудом и недюжинной фантазией можно было разобрать на облезлой вывеске силуэт чего-то, отдалённо похожего на молодую модницу, а в затянутых пылью и паутиной подслеповатых окошках – различить товары галантереи.
Диего был далёк от мысли, что капитан покупает в подобных лавках подарки жене, но, тем не менее, тщательно отметил в памяти факт посещения, собираясь при случае доложить о нём «магистру».
После капитана в лавке перебывали ещё человек двадцать, в том числе несколько красивых и, по-видимому, достаточно богатых дам. Лягушонок терялся в догадках – что можно покупать в подобном заведении? Прожив пять лет в Лондоне, он привык к тому, что внешний вид магазина является его визитной карточкой. В столице Британии подобные лавчонки могли существовать разве что на Восточной стороне или в порту, и заправляли в них, как минимум, старьёвщики, а как максимум – скупщики краденого.
Около двенадцати у ворот появился небольшой караван из трёх подвод, нагруженных какими-то ящиками и бочками. Сверху груз был тщательно прикрыт парусиной – для защиты от влаги. Солдаты отворили ворота, телеги покатили к бастиону – а низенький, похожий на крысу человечек, приехавший вместе с ними, вошёл в лавку. Это стало последней каплей – Диего расплатился за вино и отправился на разведку.
В лавке было пыльно и душно. За прилавком хозяин беседовал с покупателем. «Крыса» рассматривал разложенные перед ним великолепные прованские кружева.
- Вот это и это. Сколько с меня?
Расплатившись, клиент вышел. Хозяин повернулся к Диего.
- Чем могу помочь?
Голос его был хриплый и сухой, как раз подстать его помещению. Так скрежещут обожжённые глиняные черепки. Из-под широкого лба с обширной лысиной, обрамлённой клочками седых волос, на лягушонка смотрели внимательные тёмные глаза. Много позже Диего с удивлением увидел, что глаза у папаши Борю зелёные. Под крючковатым длинным носом топорщились жёсткие седые усы, не прикрывавшие, однако, тонких, сурово поджатых губ. Несмотря на полумрак лавки, было заметно, что хозяин её очень смуглый человек – но был ли то природный цвет кожи, или загар, неизвестно.
- Простите мою навязчивость, но не требуется ли вам помощник? - Диего сказал это наугад, не придумав ничего лучше. Покупать кружева он не собирался, да к тому же ничего в них не смыслил; ответить же хоть что-то было необходимо.
- Хм... А ты что-нибудь смыслишь в галантерее? – лавочник задумчиво окинул парня взглядом.
- Ничего.
- Плохо. Сколько ты хочешь получать?
Диего растерянно заморгал. Он не ждал такого поворота разговора.
- Двести ливров, стол и постель.
- Сто ливров, стол и постель, и я научу тебя ремеслу. Помощник мне не помешает, вчера пришёл новый товар, а разобрать его одному будет тяжело.
Решив, что удачнее позиции для наблюдения нельзя придумать, Диего, не задумываясь, выпалил:
- Хорошо, я согласен. Когда начинать?
- Немедленно! – в голосе хозяина проскользнули раздражённые нотки. – Звать меня мэтр Борю, Анри Борю. Можешь называть просто хозяин. Услышу хоть раз «папаша» - шкуру спущу! А теперь живо за мной, я покажу, что нужно разобрать!

 Отправлено: 20.12.10 00:27. Заголовок: Пока Диего де Модиль..

Пока Диего де Модильоне подтверждал смутные подозрения графа, сам «великий магистр» наслаждался прекрасным вином, присланным ему из личных запасов мэра. «Просто удивительно, как этот человек умеет устроиться в жизни», - раздраженно думала Амалия во время завтрака, когда Рошфор в красках расписывал ей все прелести и кошмары ночной пьянки. На словах «… и тут из-под стола донесся хриплый голос…» девушка не выдержала:
- Вы бы не могли опустить эти мерзкие подробности? Скажите лучше, что полезного удалось узнать?
Граф криво ухмыльнулся:
- Полезного? Ну, самое главное для нас это то, что мэра любят не все. Некий лейтенант де Пенорнэ люто ненавидит мэра за то, что тот два раза зарезал его повышение по службе. Мне кажется, что здесь замешана какая-то старая любовная история, но это было так давно, что уж и не узнать под слоем древней плесени.
- Надо же… А мне наоборот сказали, что армия предана мэру до последнего человека.
- Под последним человеком имелся в виду господин де Ланже?
- Откуда Вы знаете? – удивилась девушка.
- Да так, неясные слухи. Между прочим, я поручил Диего проследить за ним, поэтому скоро мы сможем доказать подозрения фактами. Меня смущает ситуация с припасами: все о них говорят, но никто не видел. Куда они испарились?
- А если они никуда не исчезали, а просто спрятаны? Вы не в курсе, под городом есть катакомбы, подземные ходы или что-то еще в этом роде?
- Наверняка. Знать бы только, где. Хотя, постойте, - граф размышлял сам с собой, не замечая, что говорит вслух, - лейтенант де Кадильяк! А, точно! Я вчера познакомился с молодым виконтом, который хвастался, что его род живет в городе вот уже четыреста лет, а дед даже занимался составлением летописи важнейших событий Лиона. У них наверняка должны быть старые карты и другая полезная информация!
- А он на нашей стороне?
- Да, но об этом еще сам не знает. Видите ли, его терзают муки несчастной любви, и он наверняка выберет меня поверенным своих несчастий. Я помогу ему в этой интрижке, - граф снова ухмыльнулся своей улыбкой, и Амалия ощутила резкую, почти физическую волну ненависти к нему, - а он поможет мне. Люди должны помогать друг другу, не так ли, моя дорогая?
Амалия отдернула руку, не дав ему приложиться поцелуем:
- На приеме у Лагарди мне тоже удалось узнать кое-что полезное.
- Я весь внимание, - ответствовал граф, разглядывая собеседницу сквозь алую призму стакана.
Девушка была краткой, но картину обрисовала быстро и без излишних подробностей. Расклад становился немного понятней, но ясности все равно не было.
Граф поднялся из-за стола и учтиво поклонился Амалии:
- К сожалению, я вынужден Вас покинуть. Надо навестить нашего Диего – как бы он чего не натворил в мое отсутствие, с него станется. И зайду я, пожалуй, к давешнему лейтенанту – давненько мне не приходилось слушать о любовных терзаниях юных сердец!
Громкий прощальный хохот графа еще долго звучал в голове Амалии, наконец, девушка вздохнула и позвонила в колокольчик. Пока старая служанка убирала со стола, девушка сидела, отвернувшись к окну, и тщетно пыталась сдержать слезы.
- Вот погляжу я, сударыня моя, что несчастливая Вы в браке, - степенно начала речь служанка, не спеша наводя порядок в комнате, - приехали, чай, вместе, а вот сидите тут одна – одинешенька, да в окне облака считаете.
Не дождавшись ответа – да и что можно было на это ответить – служанка закончила уборку и ушла, а Амалия тут же начала собираться. В конце концов, коль этот брак – классическая комедия, она не будет брошенной супругой! Лагарди ее приглашал и сегодня – совершить небольшую прогулку вокруг крепостных стен и обещал прочитать свою только что завершенную поэму. Девушка снова дернула колокольчик:
- Мою амазонку почистили?
- Да, все как Вы велели, сударыня. Что прикажете?
- Если мой муж вернется раньше, передайте - к обеду он может меня не ждать.
Девушка быстро оделась и отправилась наносить светский визит своим новым знакомым. Пусть ей двигало всего лишь чувство обиды и подспудное желание отомстить графу, но задание кардинала от этого только выигрывало.
Диего появился в своей гостинице только к вечеру. У графа, ожидавшего своего агента, уже заранее приготовленная суровая проповедь сменилась на жгучее любопытство. «Лягушонок» выглядел так, словно провёл сутки на каторге: камзол он принёс в руках, рукава рубашки были завёрнуты, ворот распахнут – и это несмотря на довольно-таки прохладную январскую погоду – на руках темнели ссадины и ушибы, словно парня кто-то изощрённо пытал. Вошёл Диего пошатываясь, и, попытавшись поклониться «магистру», едва смог разогнуться, мучительно при этом застонав.
- Чёрт вас возьми, где вас носило? Выглядите, словно только что из преисподней.
- Почти, мессир... – «лягушонок» умоляюще посмотрел на графа и благодарно плюхнулся в кресло, повинуясь короткому кивку.
- Ну, рассказывайте.
- Я нашёл работу.
- Работу? – брови Рошфора удивлённо поползли вверх. – Мне казалось, вы работаете на меня? Во славу нашей священной миссии! – поспешил добавить он.
- Простите, мессир, я неверно выразился… Я нашёл место, откуда можно следить за интересующим вас лицом. Для этого пришлось устроиться на работу в лавку.
- По вашему виду, это либо оружейная, либо лавка при кузнице…
- Увы, вы ошиблись. Это галантерея.
- Галантерея?! Уж не хотите ли вы сказать, что ленты и кружева могут за сутки превратить человека в тень самого себя!
- Могут! – воскликнул Диего, впервые выказывая некое подобие ярости. – Ещё как могут, тысяча чертей! Особенно если они упакованы в громоздкие ящики, «чтобы товару порчи не было» - передразнил он папашу Борю.
- Что вы говорите…
- Я говорю, что по-моему, это обычная контрабанда, но у этого лавочника делает покупки цвет городских модниц, и интересующее вас лицо тоже бывает там. А равно некие нарочные от него.
- А для чего, это вам удалось выяснить? – Рошфор даже подался чуть вперёд в кресле от нетерпения.
- За кружевами, боже мой! И за лентами. И за пряжками. И за перьями. И...
- Всё, довольно, я понял! Хотя какого… Ничего я не понял! Любезный друг мой, разве я похож на идиота?
- Нет, мессир... И я льщу себя надеждой, что я тоже не глуп, не слеп и не глух… Но они в самом деле все покупают в лавке галантерею. Они ни разу не говорили ни о чём постороннем. И все покупки продолжаются не более двух-трёх минут. Кажется, они действительно приходят к этому Борю за товарами.
- Вот как? – Рошфор задумчиво покрутил кончик уса, неподвижно глядя перед собой в пространство. – А знаете, пожалуй, мне стоит самому наведаться туда. В качестве клиента. Вы уверены, что они не обменивались знаками, или не передавали друг другу письма?
- Уверен. Я всё это время был в лавке, таскал и разбирал эти проклятые ящики. Единственная странность, которую я заметил – то, что все они расплачивались бонами на имя городского казначейства.
- Что-что? – граф рассеянно смотрел в окно, но при этих словах взгляд его впился в Диего. – Как вы сказали?
- Боны городского казначейства. Неплохо же припасено денег у мэра, если он может позволять себе выдавать такое количество поручительств...
- Мой дорогой друг! Вы в самом деле не глупы, не слепы и не глухи! Но так устроен мир, что высшие силы просвещают не всех… Вам ещё предстоит многому научиться, мой мальчик. Но знайте: сегодня вы увидели достаточно, вы лишь не смогли разглядеть за вещами их истинную суть.
- Простите меня, мессир...
- Простить? Напротив, я очень доволен! И я обязательно доложу о твоих успехах старшим братьям!
- О, благодарю, мессир! – Диего склонил голову. – А сейчас мне нужно идти…
- Куда?
- Всё в ту же чёртову лавку… Вы забыли, я ведь теперь ученик галантерейщика...
Когда юноша, забрав свои вещи, удалился, граф выждал несколько минут и покинул гостиницу через чёрный ход. Конюший Его Преосвященства неторопливо шёл по ночным улицам Лиона, и посмеивался про себя.
«Боны городского казначейства... Много же подписей вы на них расставили, господин мэр...»
Куда же направился наш герой по улицам Лиона? Как ни странно, в этот день граф действовал в полном соответствии с обещаниями, щедро розданными «лягушонку», Амалии и Кадильяку. Приходить одному в лавку галантерейщика представлялось ему неосмотрительным, да и пообщаться с лейтенантом не мешало, поэтому граф решил навестить своего утреннего собутыльника. Жилище лейтенанта оказалось хорошо сохранившимся небольшим двухэтажным особнячком постройки двухсотлетней давности в старых кварталах города. На звонок дверь открыл сам хозяин, несказанно удивившийся визитеру.
- Граф, какими судьбами?
- Да вот, решил злоупотребить Вашим гостеприимством, - криво ухмыльнулся Рошфор, - Вы, кажется, приглашали скоротать вечерок?
Настороженное выражение исчезло с лица виконта, он расплылся в улыбке, и сразу стал похож на мальчишку, удравшего с уроков:
- Проходите.
Лейтенант поднял подсвечник выше, освещая путь графу и пропуская его чуть вперед. В доме было темно, высокие потолки исчезали во мраке, и тусклый свет не достигал границ помещения.
- У Вас красивый дом, чувствуется рука мастера, создавшего этот маленький шедевр.
- Да. Само здание середины пятнадцатого века, но мой дед его полностью перестроил и заново отделал. Он вообще увлекался архитектурой и историей.
На слова «архитектура» и «история» граф сделал стойку, будто хорошо обученный охотничий пес:
- В Париже мне довелось ознакомиться со старинными картами города, и Вы не поверите, как все изменилось за каких-то триста лет. Держу пари, в Лионе то же самое?
- Я мало этим интересуюсь. Дед, когда еще был жив, любил показывать мне старые карты и планы города, но мне больше нравилась поэзия.
- А я, признаюсь, не отказался бы взглянуть на них, - задумчиво проговорил Рошфор.
Вот так они и оказались в библиотеке. Стены от пола до потолка покрывали книжные полки, а клубы пыли поднимались от каждого шага, заставляя виконта то и дело кашлять. По запустению, царившему в библиотеке, граф понял, что литературой в доме интересуются не больше, чем историей…
- И где же Ваши хваленные карты города?
Виконт поставил подсвечник на стол и подошел к шкафу. Через минуту до графа донесся удивленный возглас Кадильяка:
- Кому они могли понадобиться?
Слой пыли на полу перед шкафом был значительно меньше, и сразу бросалось в глаза, что кто-то основательно покопался в его содержимом. Карт на полках больше не было.
- Понятия не имею, - произнес граф, хотя смутные подозрения начинали превращаться в уверенность. Кому-то здравая идея ознакомиться с планами города пришла немного раньше…
- Надо же, - виконт все никак не мог прийти в себя от увиденного, - вот уж не думал, что этот старый хлам имеет какую-то ценность. Ладно, раз уж Вам не удалось ознакомиться с историческими достопримечательностями города, я познакомлю Вас с гастрономическими. Прошу за мной.
Лейтенант с силой надавил снизу на одну из книжных полок, и вдруг шкаф повернулся вокруг своей оси, открывая проем в стене. Показались кривые ступеньки, ведущие куда-то вниз. Взяв в руки канделябр, Рошфор отважно последовал за новоявленным Вергилием и через десяток ступенек оба оказались в просторном помещении, которое сразу же было опознано графом как винный погреб.
Кроме вина в подвале хранились окорока, колбасы, сыр, масло и другие припасы, в общем, на случай небольшой осады обитатели дома смогли бы продержаться тут пару месяцев. В углу погреба стоял столик с двумя креслами, на котором вразнобой громоздились початые и пустые бутылки. Судя по количеству бутылок, это место отдыха неоднократно использовалось виконтом для уединенных размышлений, о чем также косвенно свидетельствовал валявшийся на столе засаленный томик с первой частью «Божественной комедии».
Лейтенант небрежно смахнул со стола пустую тару, потом поставил туда две бутылки анжуйского и кусок хорошо провяленного окорока. Но граф даже не заметил его кулинарных приготовлений, он, не отрываясь, смотрел на грязный пергамент, служивший скатертью – это был подробный план строений старой части Лиона…
Виконт как ни в чем не бывало занял одно из кресел, жестом указав графу на второе.
- Давайте выпьем, что ли… И ну ее к дьяволу, эту историю!
- Вы правы. Поговорим лучше о чем-нибудь другом, - граф отхлебнул анжуйского, посмаковал во рту вкус и с наслаждением проглотил. Окорок также оказался выше всяких похвал. Вино быстро развязало языки собеседникам, и Кадильяк незаметно для себя перешел к волнующей его теме.
- Скажите, а Вам случалось страдать от неразделенной любви?
«Последние лет пятнадцать – нет», - вертелся ответ на языке у графа, но вслух он произнес:
- Всякое бывало. Но я твердо верю, что безвыходных ситуаций не бывает. И любому чувству можно помочь обрести взаимность…
- А как же условности света, воля родителей?
- Бог мой, лейтенант! В ваши ли годы мучаться подобными размышлениями?
Виконт изумлённо посмотрел на графа.
- Что же, вы думаете…
- И думать нечего, - Рошфор вошёл во вкус и, понимая, что сейчас самый удачный момент, начал наступление. – Вы её любите?
- Граф!
- Ну а она вас?
- Она…
- Но она несвободна?
- Помолвлена…
- По воле родителей.
- Дяди…
- И свадьба?..
- Должна состояться через месяц.
- Ну, за месяц многое может измениться…
Кадильяк поперхнулся вином.
- Вы что, предлагаете мне убить её жениха? – спросил он в перерывах между приступами кашля.
- До этого может и не дойдёт, но что мешает девушке, скажем… ммм… передумать?
- Передумать?
- Да. Вы молоды, у вас блестящее будущее, вы знатны и богаты.
- Кхм… - виконт смущённо отвёл глаза. Рошфор, сделав вид, что не заметил заминки, продолжал разглагольствовать:
- И будете ещё богаче – в наше неспокойное время храбрые офицеры очень ценны. Всего лишь через две недели в Лион пребывает Его Величество. Почему бы вам не ходатайствовать перед королём о зачислении вас в действующую армию? Бросьте прозябать в гарнизоне! Мантуя вас ждёт, блестящий поход – и вы вернётесь на родину в чине капитана, получите под командование один из бастионов, а там и весь городской гарнизон. Или, напротив, отправитесь в Париж, и будут новые походы…
У виконта уже лихорадочно заблестели глаза. Выпил он достаточно много – граф едва пригубил свой бокал, а Кадильяк осушил уже три или четыре – и теперь винные пары вперемежку с пылкой юношеской фантазией рисовали ему блестящую карьеру военного, которой его едва не лишило сидение в провинции.
- А она, что же она? Она уже будет замужем!
- Замужем? Это ещё далеко не однозначно.
- То есть как?
- Да проще простого. Отправляйтесь к её дяде и побеседуйте с ним, и между делом сообщите, что намерены уйти в поход вместе с прибывающей армией. А если его племянница до отъезда будет помолвлена с вами, то – в случае вашей гибели – дядя получит часть вашего имущества. Ну, хотя бы этот дом.
- Граф, я думал, вы мой друг… - с обидой начал Кадильяк.
- Чёрт возьми, да поймите меня правильно: старые скряги падки на наживу. Вы-то не собираетесь погибать в походе, но ему знать об этом незачем! Или её нынешний жених богаче вас?
- Он практически нищий! Дядюшка торопиться сбыть её с рук, словно вещь, почти без приданого – он пробил для этого недоросля место в городском казначействе и обещает ему содействие по службе, и потому тот согласился на свадьбу! – глаза уже изрядно захмелевшего виконта налились кровью, левая рука неосознанно шарила у бедра в поисках эфеса шпаги, которую Рошфор предусмотрительно переставил в дальний угол подвала.
- Тем более! Едва он узнает, что может не только ничего не давать, но и получить – он сразу же разорвёт прежнюю помолвку. А кто же этот дядюшка, что он так легко жонглирует чинами?
- Мэр Лиона… - мрачно ответил Кадильяк, наполняя бокалы.
Рошфор покинул гостеприимный дом виконта уже глубоко за полночь – будь это летняя пора, то вот-вот начал бы разгораться рассвет. Ближе к концу попойки Кадильяк уже не стесняясь в выражениях рассказал и о мэре, и о его родственниках, и о подручных. Словом, поведал графу немало интересного о подноготной лионского управления. Перед самым уходом он в который раз клялся графу в вечной преданности, если только тот поможет ему получить в жёны ненаглядную Жюли – Рошофра всякий раз передёргивало при мысли, что кому-то могла понравиться эта девица. Но что ж, дело вкуса… Провожая гостя, Кадильяк вдруг захотел подарить ему что-нибудь на прощание, и вспомнив вдруг о пристрастии графа к старине, сначала вознамерился наградить его старинным фолиантом – инкунабулой в кожаном переплёте с медными накладками, такой тяжести, что этим томом можно было убить не хуже, чем камнем, если сбросить его с крепостной стены. Потом виконт пытался отыскать хоть какую-то старую карту, и под конец они мирно сошлись на том, что граф примет в подарок немного засаленную и заляпанную вином, но – как хорошо понимал конюший Его Преосвященства – бесценную скатерть с подвального столика.
Так граф Рошфор стал обладателем единственной схемы старого Лиона, избежавшей рук таинственных похитителей.

 Отправлено: 21.12.10 00:13. Заголовок: С бесценным подарком..

С бесценным подарком виконта Рошфор вернулся в гостиницу, по пути прикидывая и так и этак расклад событий. Окно комнаты Амалии светилось в улицы, она не спала, хотя было уже поздно. Граф осторожно постучал и вошел.
- Амалия, будете смеяться, но я разгадал маленькую загадку этого городка.
- Да-а? - девушка с трудом подавила зевок, - и что же здесь случилось?
- Мэр предал дело короля, спрятав все припасы для армии в городских катакомбах, государственная измена и ничего особенного. Даже скучно.
- Вы напишете об этом кардиналу?
- Нет. К его приезду в городе все будет в порядке. И Вы поможете мне в этом. Вместе с Диего.
Граф расстелил на столе карту Лиона, Амалия стала рядом с ним, склонив голову к его плечу.
- Обошли все городские помойки в поисках трофеев?
- Вы чертовски догадливы, моя дорогая. Но не отвлекайтесь! Видите, здесь несколько черных квадратиков, обозначающих входы в подземелье? Один из них находится в подвале галантерейной лавки, где наш Диего учится новому ремеслу. Второй – под северным бастионом, но туда нам не проникнуть.
- Тогда попробуем пройти через подвал?
- Именно. Утром пойдем покупать воротнички и кружево.

Наутро шпионы кардинала отправились за покупками. Покосившиеся двери со скрипом пропустили внутрь лавчонки, где их уже встречал с распростертыми объятиями папаша Борю.
- Чего изволите? Вот, посмотрите – последние парижские моды, - расплывался в любезностях хозяин, настороженно изучая вновь прибывших, - мы всегда рады новым покупателям.
- Парижские? – презрительно наморщила носик «София», разглядывавшая образцы кружев. В столице такие не носили уже полгода, провинция, что уж тут взять.
- Хм, нет ли у Вас чего-нибудь … особенного? Моя жена привыкла к самому лучшему, а господин мэр вчера так хвалил Вашу лавку…
- Господин мэр? Так что же Вы сразу не сказали! – недоверчивое выражение исчезло с лица хозяина, - вчера как раз пришла новая партия товара. Сейчас, сейчас, - засуетился папаша Борю.
На резкий звонок колокольчика появился Диего.
- Ты что, заснул там? - набросился на него хозяин, - немедленно покажи даме наши последние поступления.
«Лягушонок» держался очень хорошо, ничем не выдавая своего знакомства с Амалией и Рошфором, а девушка с должным вниманием перебирала кружева и ленты. Рошфор тем временем беседовал с хозяином. После нескольких фраз о здоровье мэра, граф склонился к самому уху Борю и тихо прошептал:
- Когда через неделю армия войдет в Лион, Вы будете повешены по личному распоряжению кардинала за государственную измену.
Хозяин побледнел, потом покраснел. Достал из кармана платок и вытер испарину со лба дрожащими руками.
- У меня жена и четверо детей, - прошептал галантерейщик едва слышно.
- Тем более прискорбно. Но Вы ведь понимали, чем рискуете, когда шли на это?
- Я тут не при чем, меня заставили! Я даже не знал, что в подвале этого дома есть старый вход в подземелье.
- В любом случае, всю вину свалят на Вас, и главный расхититель государственного имущества будет повешен на центральной площади.
- И ничего нельзя сделать?
Этот заискивающий взгляд был хорошо знаком Рошфору и даже немного противен. Так смотрели пойманные с поличным в последней надежде на снисхождение. Ведь знали, на что шли – так какого черта сожалеть о последствиях?
- Не то, чтобы совсем ничего… Я попробую заступиться перед кардиналом, если буду уверен, что Вас использовали вслепую. Расскажите мне все.
Папаша Борю принес гроссбух и положил его перед графом.
- Видите эти имена и цифры? Я сюда вписывал каждого, кто приходил ко мне от мэра. Я чувствовал, что мне это пригодится! Вот колонка прихода, это поступившие припасы, колонка расхода – та их часть, которая использовалась на нужды гарнизона.
- Понятно. Теперь проведите меня в подвал.
- А Ваша жена?
Рошфор оглянулся и посмотрел на Амалию. Казалось, она была всецело поглощена кружевами, Диего всеми силами старался быть ей полезным.
- Пусть пока выбирает, не будем мешать.
Вслед за папашей Борю Рошфор прошел в подсобное помещение, в дальнем углу которого виднелась низкая неприметная дверь. Хозяин открыл замок, и оба спустились в подвал. Сквозняк то и дело норовил задуть свечи, из подвала тянуло холодом. Помещение было доверху заставлено деревянными ящиками с товаром.
- Что здесь?
- Галантерейные товары, это еще мои запасы. Контрабанда, конечно же. Нам дальше.
Из подвала они прошли в темный коридор, оказавшийся неожиданно просторным. Кое-где виднелись деревянные подпорки, поставленные для укрепления сводов. Старая кладка была изрядно закопчена, чувствовалось, что коридором активно пользуются последнее время.
Ход привел их к огромному подземному складу. Вся поверхность была разгорожена стеллажами, на которых громоздились припасы. Изобилие поражало. Беглым взглядом граф прикинул объемы продуктовых запасов – этого должно вполне хватить для перехода армии до границ с Савойей.
- В соседнем зале находится склад одежды и экипировки. Оружия здесь нет, оно все свезено в катакомбы под северным бастионом, - услужливо подсказывал хозяин.
- Туда есть проход под землей?
- Да, но дверь окована железом и всегда охраняется.
- Отлично. Возвращаемся назад. И помните – только полная тайна и верность кардиналу может сохранить Вам жизнь при приходе армии.
Граф попрощался с хозяином и вместе с Амалией вышел из лавки. Папаша Борю проводил их до дверей и подобострастно кланяясь, просил принять от него подарок – выбранные Амалией товары. Граф милостиво разрешил, и карета направилась в гостиницу.

Через час виконт де Кадильяк получил письмо графа, который приглашал его посетить «Свинью на вертеле».
- Добрый день, виконт. У меня для Вас хорошие новости. Ваша звезда вот-вот зажжется на небосклоне города.
- О чем Вы говорите?
- Ваша судьба в Ваших руках, - торжественно изрек Рошфор, - давайте поговорим начистоту: хотите быть мэром Лиона?
Виконт раздраженно бросил:
- Кто Вы такой, что так легко бросаетесь обещаниями? Вчера Вы обещали мне военную карьеру, сегодня - пост мэра. Завтра я могу надеяться на сан Папы Римского?
- Это невозможно без духовного образования. А городу все равно будет нужен новый мэр, как только прежнему отрубят голову за государственную измену, - вид казни Рошфор выбирал в зависимости от общественного положения и титула человека, - итак?
Виконт задумался.
Ночной ветер гнал над Лионом угрюмые тучи, в разрывах которых лишь изредка проглядывала луна. Тоскливое завывание в простенках между домами, в зубцах крепостной стены, в водостоках, скрип неплотно прикрытых ставен и тоскливый отдалённый лай собаки – впечатление было самое гнетущее. Тёмная ночь для тёмных дел, как сказал бы папаша Борю.
Сам он уже минут десять стучал зубами – больше от страха, нежели от холода, - ожидая обещанной встречи. Наконец, из темноты одна за другой стали появляться тёмные фигуры. Люди были закутаны в плащи, лица прикрывали широкие шляпы, но – видимо, для верности – когда галантерейщик случайно осветил одного из пришельцев фонарём, обнаружилось, что на лице повязан широкий платок. Плащи молчаливых теней подозрительно топорщились, что позволяло предположить наличие некоторого количества металла под тканью.
- Всё готово?
- Да, ваша милость.
Папаша Борю скрылся в магазине. За ним последовало с дюжину незнакомцев, ещё примерно пятеро остались снаружи.
- Чёрт побери, во что вы меня втравливаете… Это же государственная измена – напасть на гар…
- Бросьте ваши метания! Главное – быстрота. К утру в положении изменников окажутся они. Армия в трёх днях пути отсюда.
- Я буду нужен здесь? – хрипло пробормотала кряжистая высокая фигура.
- Нет, ваша цель – ворота. Караул?
- Караул наш.
- Я не думаю, что кто-то бросится в город, мы постараемся сделать всё тихо. Но если всё же так случится – ваша цель задержать посланца. Постарайтесь без кровопролития.
- Понял.
Фигура исчезла в темноте. Раздававший указания посмотрел по сторонам и шагнул в дверь магазина, осторожно притворив её за собой.
Спустя десять минут после короткого, но ожесточённого боя с охраной в катакомбах, подпольный склад припасов был взят. Рейтары Пенкорнэ появились в северном бастионе словно чёртики из табакерки: гарнизон сдался без боя. В это же время, пока граф и виконт занимались своими делами, Амалия выполняла отведённую ей часть плана. Здесь всё было далеко не так гладко…
Она прибыла в дом мэра чуть раньше вечером, приглашённая на ужин вместе с мужем. Мэру хотелось в более тесной и дружеской обстановке побеседовать о положении дел в стране – и по возможности узнать больше о походе королевской армии. Возможно, уже раньше у городского вседержителя появились какие-то подозрения, но за ужином Амалия была принята довольно холодно, особенно когда выяснилось, что её мужу нездоровится.
- Я пришлю к нему утром своего доктора. Возможно, это печень.
Язвительный проход по поводу питейных привычек графа разозлил Амалию, и страстность итальянки взяла верх над рассудком. Ненадолго – но, увы, этого оказалось достаточно. К концу вечера она уже явственно ощущала вокруг себя некий круг отчуждённости. Молодых офицеров гарнизона на ужине не было, поэта Лагарди здесь по правде говоря не жаловали, а из присутствующих большинство составляли либо родственники мэра, либо его ставленники на городских постах. Единственными знакомыми оказались ля Рош и де Шавиль. Но секретарь мэра, похоже, пересмотрел свою позицию, и весь вечер Амалия внезапно сталкивалась с ним то там, то здесь – так что под конец у девушки возникло ощущение постоянной слежки. Прево же был сдержан, и понять, на чьей он стороне, не представлялось возможным.
Около полуночи к разочарованию, злости и обиде добавилось нетерпение. Графиня украдкой посматривала на часы, порой закусывала губу и не заметила, как превратила свой изящный веер в жалкую растрёпанную связку перьев. Стрелки больших часов в обеденном зале перешли на четверть первого, затем на половину. Когда они показали час – уже доигрывались последние партии в баккара подходили к концу. Это означало крах.
Амалии стало страшно. Впервые за её карьеру шпионки на службе у кардинала её обуял не лёгкий страх – а ужас, жуть, холодящая кровь в жилах и парализующая волю. Без четверти час – таков был последний срок, назначенный графом. «Если вы не получите вестей – значит, нам немного не повезло» - усмехался Рошфор. Чёртов шутник! Идиот! «Не повезло»! Это молчание значило лишь одно: полный провал, его арестовали, или убили – в том и другом случае сейчас вместо вестей от графа прибудет курьер из бастиона, и тогда Амалию саму схватят по обвинению в шпионаже. И к тому же в пользу Испании! Прежде чем Ришелье будет в Лионе, его клевреты преданно повиснут на одной виселице.
Графиня в ужасе оглянулась по сторонам, совершенно потеряв представление, где она находится, и мучительно пытаясь найти хотя бы какой-то путь к отступлению. Уехать, немедленно! Сослаться на головную боль, усталость, дела – что угодно, вне этого дома ещё будет шанс спастись. А граф…
На её кисть легла чья-то рука. Амалия вздрогнула, и только спустя несколько мгновений поняла, что перед ней стоит Лагарди. Поэт легонько кивнул в сторону мэра, который как раз беседовал с прево. Де Шавиль протянул главе города какой-то листок бумаги, тот стал читать, и на глазах лицо его приобрело нездоровый пепельно-серый оттенок. Прево резко взмахнул рукой, указывая в листок, и требовательно нахмурился – видимо, он хотел объяснений. Мэр что-то невнятно пробормотал, развернулся и направился в свой кабинет. Де Шавиль попытался его остановить, но тот оттолкнул прево и скрылся за дверью.
- Что это?
- Это значит, что всё…
Глухой хлопок пистолетного выстрела не дал Лагарди закончить. Закричали дамы, кто-то бросился к дверям кабинета, но они оказались заперты. В зале появились люди прево. Де Шавиль раздавал указания, и двоих-троих из гостей тут же взяли под стражу, среди них – де Ланже. Слуги выбили дверь кабинета: в кресле у стола находилось тело застрелившегося мэра. Рядом на полу валялся смятый листок: короткое письмо, в котором обличалась интрига мэра с военными припасами и содержалось обвинение в измене государству. Адресатом письма значился де Шавиль. В подписи стояло: виконт де Кадильяк, лейтенант де Пенкорнэ.

 Отправлено: 21.12.10 00:16. Заголовок: В точно отведенный с..

В точно отведенный срок королевская армия вступила в Лион. Встреча прошла на самом высоком уровне, несмотря на постигшее город несчастье – гибель высокочтимого господина де Боэма. Обязанности мэра временно исполнял прево, рьяный кардиналист и сторонник короны, поэтому армии всего оказалось вдосталь: и фуража для лошадей, и припасов солдатам. Ришелье был почти счастлив, но только почти: перед ним лежало донесение, в котором с кристальной прозрачностью излагались обстоятельства самоубийства мэра. Рошфор не поскупился на лестные эпитеты, и теперь Ришелье горел желанием лицезреть спасителя нации. Через час молодой виконт встретился лицом к лицу с Его Высокопреосвященством.
Кардинал быстро понял, что за человек стоит перед ним. После приветствий и заверений во взаимной преданности и уважении, кардинал перешел к делу.
- Господин де Кадильяк, меня информировали о Вашей роли в разоблачении преступлений прежнего мэра. Скажу откровенно, это самоубийство мне кажется лучшим выходом, потому как на судебный процесс и прочие проволочки нет времени, нас ждет Италия. Но я не могу оставить город совсем без управления. За кого бы Вы могли поручиться на посту градоначальника?
- Может быть, господин де Шавиль, нынешний прево? Он не способен изменить своему долгу.
- Он весьма близорук, а это большой недостаток для политика. Под самым носом проморгать исчезновение припасов! Нет-нет, такой мэр мне не подойдет. А другие кандидатуры?
- Ум и доблесть не всегда сочетаются с верностью, - заметил виконт, и кардинал слабо улыбнулся.
- Вы правы. Тогда до окончания военной кампании я предлагаю пост мэра Вам, если не разочаруетесь в политике, то сохраните его и в мирное время.
Виконт прикусил губу от волнения: кажется, сбывались обещания этого странного человека, вместе с которым он решился совершить переворот, и вот она – награда.
- Я постараюсь оправдать Ваше доверие, - твердым голосом произнес виконт.
- Вот и прекрасно. Кстати, мне говорили, у Вас есть еще одна нереализованная мечта, не столь честолюбивая, но весьма приятная?
- Да. Теперь ей ничто не мешает осуществиться, наша свадьба состоится в самое ближайшее время.
- Зачем же оттягивать? Назначайте свадьбу на завтра, я сам проведу церемонию.
Вторая милость кардинала повергла виконта в состояние, близкое к ступору. Он украдкой ущипнул себя за ладонь, чтобы окончательно прояснить, сон это или явь.
- Воля Вашего Высокопреосвященства будет исполнена, - произнес виконт и низко поклонился.
Кардинал улыбнулся еще раз: все-таки приятно чувствовать себя доброй феей, а не палачом:
- Теперь можете идти, господин мэр. Вам еще многое предстоит сделать.

Вот таким мажорным аккордом закончилась интрига в Лионе. На следующий день прошла церемония бракосочетания виконта и несравненной Жюли, во время которой уже кардинал удивлялся, что мог блестящий молодой человек найти в такой невесте. Но победителей не судят, а даруют награду, и каждый получает то счастье, которое заслужил.
Что еще сказать? Арестованных пособников государственной измены оставили приятно проводить время в городской тюрьме Лиона, новый мэр торжественно вступил в должность с благословения короля и кардинала, а после долгой беседы с Ришелье прево обещал оказывать всяческую поддержку Кадильяку.
Здесь все стало на свои места.

А наши герои – ибо истинными героями триумфа кардиналистов в Лионе все-таки были «господин Ладюри с супругой» - уже мчались в карете по дороге в Мантую, и верный Диего, как всегда, занимал почетное место на запятках кареты. Амалия смотрела на графа с немым обожанием, трепетно перебирая в памяти малейшие подробности приключения в Лионе. Ее злило, что еще так неопытна в преодолении препятствий, которые Рошфор переступал, почти не замечая. Граф лукаво посмотрел на озабоченное личико девушки и произнес:
- Подумаешь, простенькая средневековая интрига. На мой взгляд, не сложнее двух дециребов.
Лицо Амалии вытянулось от услышанного, а от неожиданно громкого хохота графа Диего снова чуть не свалился с запяток.

А тут уж игрок прикольнулся - похулиганствовал. За это админ бы должен сделать замечание.

 Отправлено: 21.12.10 00:50. Заголовок: Бретонка Ивон пишет:..

Бретонка Ивон пишет:

цитата:

вид казни Рошфор выбирал в зависимости от общественного положения и титула человека

однако... По матчасти, Рошфор ничего выбирать не мог, он мог только хорошо ориентироваться в законах. Он был вообще пешка, пусть посвященная в самые сокровенные тайны политики, но - пешка. Смесь дипкурьера с наружкой, по-нашему.
Бретонка Ивон пишет:

цитата:

- Подумаешь, простенькая средневековая интрига. На мой взгляд, не сложнее двух дециребов. Лицо Амалии вытянулось от услышанного, а от неожиданно громкого хохота графа Диего снова чуть не свалился с запяток. А тут уж игрок прикольнулся - похулиганствовал. За это админ бы должен сделать замечание.

Согласен.

 Отправлено: 22.12.10 00:31. Заголовок: Рошфор в этом эпизод..

Рошфор в этом эпизоде и не выбирает казнь, а скорее констатирует, предвидит кому какое наказание грозит за их художества. Довольно реалистично, кстати.

Под солнечным небом Италии.
Поздним вечером 1 февраля 1630 года карета неспешно прогромыхала по центральной улице Мантуи. «Итальянские» документы позволили Рошфору пересечь границу без особых усилий, Амалия и Диего воспользовались своими настоящими именами. Оба были счастливы хоть ненадолго вернуться на родину и радовались как дети, узнавая знакомые, но порядком подзабытые места.
Первый визит решили нанести кардиналу де Гонзаго. Из долгих бесед с «лягушонком» граф почерпнул массу полезных сведений о масонах, и теперь, окрыленный легкой победой в Лионе, жаждал применить их на практике. Несмотря на далеко не юный возраст, конюший Его Высокопреосвященства чувствовал охотничий азарт и страстное желание жить, творить и чувствовать в настоящем.
Гостиница «Черная жемчужина», давшая приют усталым путникам, находилась в самом центре города. Граф поднялся с рассветом и наслаждался великолепным видом на городской магистрат и центральную площадь. Чуть дальше маячила колокольня церкви Святого Мартина, почти скрытая роскошным трехэтажным особняком, богато украшенным красным мрамором.
- Ну, как Вам нравится обитель моего дядюшки? – Амалия неслышно подошла сзади и положила руки на плечи графа.
- Открыть бы там музей и брать плату за вход… По-моему, весьма доходное занятие, -усмехнулся граф.
- Не смейтесь над судьбой, - неожиданно серьезно произнесла девушка, - не всегда все так просто, как кажется.
- Это преступление – произносить серьезные слова столь очаровательными губками, метафизика не для красивых женщин, - возразил граф. Повернувшись, он сжал девушку в объятиях, Амалия полуприкрыла глаза в предвкушении.
Целовались долго и с явным удовольствием.
Огромным усилием воли граф заставил себя оторвался от пьянящих губ девушки:
- Нам пора, моя госпожа. Кардинал де Гонзаго примет нас через полчаса.
Изнутри дворец соответствовал претензиям внешнего облика, снова наведя графа на мысль о музее. Хозяин же этого великолепия производил впечатление неоднозначное.
Высокий, сухощавый, с проблесками благородной седины в темно-каштановых кудрях, он чем-то неуловимо напоминал Ришелье, такого, каким его позднее напишет Шампань на своих знаменитых портретах. Рошфор с трудом сохранял душевное равновесие под тяжелым изучающим взглядом кардинала. Власть, безжалостность и независимость, помноженные на южный темперамент, создавали гремучую смесь, от которой было не по себе.
- Дядюшка, как же я соскучилась, - проворковала Амалия, и тигр мгновенно превратился во вполне домашнего котенка.
- Ты меня совсем позабыла, негодница! Полмира исколесила, а ко мне заглянуть времени не нашла, писем тоже не пишешь!
«Так. По ходу дела, мантуанский затворник неплохо осведомлен об образе жизни своей племянницы,» - размышлял про себя граф, пока родственники предавались взаимным излияниям чувств.
Наконец, и для Рошфора настала очередь официального представления. Он с легким поклоном протянул письмо, переписанное Амалией. Франческо Гонзаго истинно королевским жестом небрежно сломал печать и погрузился в чтение.
- Я буду рад узнать подробности, опущенные в письме, - медленно произнес кардинал, и от этих слов граф ощутил легкий холодок по спине, - а сейчас – прошу к столу.
Амалия прошла в столовую под руку с дядей, Рошфор держался чуть сзади, обдумывая предстоящий разговор.
Первое впечатление о воздействии племянницы на дядюшку оказалось обманчивым. Бесспорно, кардинал хорошо относился к дочери своего брата, но чего здесь было больше – родственного чувства или же просто привычки держаться друг друга представителям одного дома – сказать было трудно. Однако присутствие Амалии не сделало разговор с доном Франческо ни легче, ни приятнее.
Когда спустя три часа граф Рошфор откланялся, сославшись на дела и нежелание мешать семейному разговору, он чувствовал себя совершенно истощённым. Кардинал словно видел насквозь все намерения посланца Ришелье. Более того, Гонзаго оказался человеком весьма властным и практическим. По его словам, союз с Францией не сулил никаких выгод – как и союз с Испанией. Война должна была идти за Мантую, на территории Мантуи и была в первую очередь невыгодна самой Мантуе. Присоединяться к одной из сторон сейчас было бы опрометчиво: в случае победы стороны противоположной герцогство могло поплатиться за недальновидность. После же войны можно будет выторговать для себя выгодные условия у ослабленного победителя. В конце концов, велика разница: признать себя вассалом могущественного сюзерена номинально или же признать себя вассалом и платить дань. Главное было в том, чтобы кто-то из дома Гонзаго удержался на троне герцогства, а всё остальное – воля времени и стечение обстоятельств.
Всё это так или иначе проскользнуло в разговоре, полном туманных намёков и довольно резких высказываний. Стороны не сочли себя удовлетворёнными, и было ясно, что разговор в скором времени должен повториться. Однако граф, успевший за годы своей службы накопить изрядный опыт в подобных делах, прекрасно понимал, что в лучшем случае получится ещё один похожий вечер – что сулило мало приятного, много впустую потраченного времени и безрезультатное топтание на месте с неподписанным договором. Следовало искать обходные пути, чем конюший Его Преосвященства решил заняться незамедлительно. Справившись у хозяина «Чёрной жемчужине» о наличие в городе игорных домов и выбрав из перечисленных самый почтенный – если подобное определение употребимо к подобного рода заведениям – Рошфор в сопровождении Диего отправился предаваться игре. Точнее, искать второго из «большой пятёрки». И вскоре нашёл.
Фредерико Бонаколси был мертвецки пьян и успел за начало вечера проиграть полсотни испанских дублонов. Он сидел в дальней комнате игорного дома в компании двух девиц явно вызванных из соседнего заведения под красным фонарём и в окружении человек пяти-шести таких же как он сам приятелей – сынков богатых родителей, прожигающих жизнь от вечерней рюмки до утреннего похмелья.
Мутные глаза с отвисшими мешковатыми веками удивлённо сфокусировались на появившимся за игорным столом незнакомце. Рошфор вежливо улыбнулся и взял в руки колоду.
- Вы позволите составить с вами партию?